И ни о ком она говорить не станет. Не хватало выставить себя посмешищем или, хуже того, прочесть свой же рассказ в какой-нибудь мерзкой газетенке.
– Видишь, ты у меня умница, – сказал лорд Фэйр и достал коробочку синего бархата. – Ты сама поняла, что свои фантазии лучше держать при себе.
– Я не знаю, кто она и как попала в дом…
– Правильно.
– И откуда на ней взялась моя перчатка и мои чулки. И мои жемчужные бабочки!
– Закажи других.
В коробочке лежал массивный деревянный крест, украшенный печатью Престола Примиренных.
– И пожалуйста, дорогая моя, всегда носи это с собой. – Лорд Фэйр вложил крест в руку и обмотал запястье кожаным шнурком. – Всегда.
Крест был уродлив. Крест совершенно не сочетался ни с одним из нарядов, но возражать леди Джорджианна не осмелилась.
– Анна, поверь, пожалуйста: все, что я делал и делаю, я делаю из любви к тебе.
Лжец.
– Мне нужно привести себя в порядок, – сухо сказала она, глядя поверх головы мужа. Он же, снова съежившись, словно желая влезть в только что сброшенную шкуру себя-прежнего, засуетился, залепетал какие-то глупости, которые леди Джорджианна привычно пропустила мимо ушей.
Этот мерзавец обманывал ее – вот что главное.
Столько лет притворства… о как, должно быть, смеялся он, рассказывая своим девкам о глупенькой и доверчивой Джорджианне.
Он тайком таскал им чулки и драгоценности. И ту шляпку, якобы исчезнувшую при перевозке. И муслиновое платье, которое Джорджианна собиралась пожертвовать сиротскому приюту, но не сумела отыскать… и туфельки… И что он отдаст следующей девке?
И как в этом случае следует поступить самой Джорджианне?
Ответ созрел мгновенно:
– Джорджи. – Леди Фэйр вымученно улыбнулась. – Ты не мог бы оставить меня ненадолго? Скажи полицейским, что я скоро буду.
– Да, да, дорогая…
Он еще не представляет, насколько дорогая!
– Пусть Дороти подаст чай в нижнюю гостиную. И попроси послать за доктором Мейесом. Боюсь, что от этих треволнений у меня может начаться бессонница…
Он вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Леди Джорджианна, сев перед зеркалом, закрыла глаза: тотчас предстало ехидное лицо покойной девицы, и белая перчатка на рыжих волосах. И бабочка перламутровая, словно слезинка. И…
Проклятье!
Перелетев через комнату, черепаховый гребень утонул в черном зеве камина. Стало чуть легче. Леди Фэйр решительно отодвинула пудреницу, сдув с пуховки облачко пыли: она и так вполне бледна. А темная шаль – старомодно, но по-домашнему мило – еще больше оттенит изысканную белизну кожи.
Уродливый крест исчез в ридикюле.
Окинув себя придирчивым взглядом, леди Джорджианна вдруг поняла: турнюр и только турнюр! Тем более, мадам Алоизия у Ворта частый гость…
Глава 3. В которой Дориан Дарроу сталкивается с первыми трудностями новой жизни
Признаться, первые дни в Сити были настолько заполнены мелкой суетой и событиями, столь же бессмысленными, сколь и разнообразными, что я совершеннейшим образом растерялся. Кажется, именно сейчас я начал понимать всю серьезность положения, в котором очутился по собственной инициативе.
Во-первых, сейчас рядом со мной не оказалось никого, кто бы мог поддержать словом ли, советом или делом. Во-вторых, отныне мое дальнейшее существование зависело от меня же, что было весьма непривычно, хотя и волнительно. В-третьих, этот незнакомый мир оказался не таким уж простым, как виделся из мечтаний. Более того, он словно бы издевался надо мною, вознамерившись доказать мне мою же никчемность.
