– Я постараюсь вести себя хорошо, – не без труда он заставил себя произнести эти слова и подмигнул Бекки, как он смел надеяться – тоже невинно.
– Тогда раздевайся, – она взглядом указала на рубашку и с лёгкой укоризной покачала головой, увидев следы относительно свежей крови.
Честер послушно скинул рубашку и лёг на диванчик, подставляя свой левый бок под заботливые руки Бекки. Кажется, с каждым разом в её прикосновениях было всё меньше одного лишь профессионализма и всё больше нежности.
– Ты торопишься сегодня куда-нибудь? – спросил Честер через несколько минут тишины, во время которых Бекки молча занималась его раной.
– Нет. А что? – она на мгновение отвлеклась от пореза: в некоторых местах края уже начинали сходиться, но там, куда, по-видимому приходилась наибольшая нагрузка, они расходились и были немного воспалены. – Хочешь снова пригласить меня на кофе?
– Нет. То есть кофе тоже можно. Но что ты скажешь на приглашение поужинать со мной?
– Скажу, что как медицинский работник я бы не рекомендовала тебе слишком много двигаться.
Честер закатил глаза к потолку и вздохнул.
– А ты можешь на время позабыть, что ты медицинский работник? Сомневаюсь, что прогулка пешком до ближайшего кафе так уж сильно мне повредит.
Бекки тоже вздохнула. Вообще-то Честер был прав. А она очень хотела ответить на его приглашение согласием. Но ведь было неприлично вот так запросто и открыто в этом признаваться?
– Ладно, – наконец кивнула головой Бекки.
– Вот и отлично, – Честер довольно улыбнулся.
Эл вселил в него изрядную уверенность, но Бекки, сама того не зная и совершенно точно не намереваясь этого делать, почему-то успела эту уверенность хорошенько пошатнуть.
Честер, порадовавшись, что на всякий случай купил две рубашки, переоделся. Бекки заметила его старания выглядеть хорошо (особенно, конечно, бросалось в глаза отсутствие усов и бороды), но она не стала ничего говорить. Если честно, на её персональный взгляд, растительность на лице ничуть не портила Честера.
– И куда мы идём? – спросила она, когда они вышли из клуба и неспешно побрели по улице.
– Ты любишь пиццу? – вопросом на вопрос ответил Честер.
– Пиццу? – удивилась Бекки. – Если честно, я…
– Ели честно, я тоже её не пробовал, – поспешно сказал Честер, заметив, что Бекки растерялась.
– Это же что-то из итальянской кухни, верно? – спросила Бекки.
– Ага. Тут неподалёку есть ресторанчик. Я там никогда не был. Только слышал, как мои родители его обсуждали. Они там тоже не бывали, правда. Только осуждали заранее…
– У тебя с родителями непростые отношения?
– Ну–у–у, – протянул Честер. Он не был готов к такому разговору. Он по-прежнему не собирался ни с кем делиться своим прошлом. Даже с Бекки. Или тем более с Бекки.
– Прости, – Бекки виновато встряхнула головой и осторожно взяла Честера за руку.
Он вздрогнул от её прикосновения, но уж точно не потому, что это было ему неприятно.
– У меня с родителями не непростые отношения. У меня с ними вообще нет никаких отношений.
– Мне жаль, – негромко произнесла Бекки, сильнее сжимая ладонь Честера.
– Не стоит, – он улыбнулся и покачал головой. – Я не слишком-то расстраиваюсь по этому поводу.
– Это значит, что ты бесчувственный чурбан с каменным сердцем или они тебя чем-то обидели. На бесчувственного чурбана ты не похож, хотя, конечно, я не так хорошо тебя знаю.
– Бекки, слушай, я правда не хочу обсуждать сейчас эту тему. Это всё слишком сложно.
