– Жрёте? А дочь моя где? – Взвился вдруг яростный крик за спинами людей. – Я вас всех пересажаю! Суки, вы у меня под суд отправитесь!
В прорехе проёма стоял всклокоченный депутат Бондарев, его глаза горели, кожа на лице синела фиолетовыми пятнами, а рот, выплёвывая ругательства, кривился в гримасе ярости. Мужчина бессильно сжимал кулаки, пытался ещё что-то сказать, но лёгкая рябь судороги перекрыла кислород и не дала этого сделать, он подавился вдохом и кульком повалился вперёд на пол. Береговой с Лашниковым едва успели подхватить его у самой поверхности, тело безжизненно повисло, и через двадцать минут по лестницам следственного комитета наверх летели врачи. Но уже было слишком поздно, сердце мужчины перестало биться.
***
Утреннее безмолвие перетекло в кабинет начальника управления. Он долго сидел с телефоном в руках, после оглушающей новости мозг, казалось, заполз поглубже в твердь черепной коробки и не хотел показываться, чтобы не осознавать масштаб проблемы, с которой пришлось столкнуться. Дочь депутата была похищена, а может быть её уже и убили, сам депутат почил на пороге следователя, который занимается делом Олеси. Ситуация – хуже не придумаешь!
– Андрей! – Начальник следствия набрал номер Касаткина. – Я жду тебе через полчаса и насрать где ты! Хоть на Луне.
Малинину сегодня казалось, что он дал какой-то странный обет молчания. Потому что он снова сидел и просто водил глазами в пространстве, не представляя что делать в следующую минуту. Его вместе с Касаткиным вызвали в кабинет высокого руководства и сейчас Андрей Михайлович чётко рапортовал о производимых действиях, а Егор сидел, разглядывал огромную площадь кабинета и в голову лезли дурацкие мысли, что здесь можно было бы соорудить несколько комнат для малоимущих граждан или сделать класс для детей-инвалидов. Он потряс головой вытряхнул оттуда вязкий перебор умозаключений не относящихся к делу и попробовал вникнуть в скучную статистику отчёта, которую сейчас зачитывал сухонький и лысоватый мужичок. Егор даже не заметил, как сменился оратор, и что Касаткин уже давно просто сидит рядом и смотрит в блестящую поверхность столешницы.
«А я то здесь зачем?» – Нацарапал в углу блокнота Егор и чуть подвинул листок к Касаткину.
– А вы, Егор Николаевич, не стесняйтесь! Смелее! – Прогремел начальник управления. – Ведь смогли же вы депутата Бондарева до сердечного приступа довести. На это вам хватило ума и смекалки. Теперь вот любовные записки Касаткину пишите! Так может вы поделитесь с нами, как вы умудряетесь так прогрессивно работать?!
– Сам удивляюсь! – Глухо сказал Малинин, и эта фраза буквально сдетонировала пространство!
Даже вечером, выдвигаясь домой, Малинин всё ещё слышал отголоски грозного рокота нелестных эпитетов, на которые не поскупился начальник в квадрате, как называли его ребята из отдела.
Попытки объяснить, что к поискам привлекли даже тех специалистов, кто вдоль и поперёк истоптал этот парк не только по земле, но и под землёй, то есть знает все доступные проходы под дворцами не дали никаких результатов. Хотя Малинин, увидев посох, уже был уверен в том, что они не ищут охотников до лёгких развлечений или очередного морального урода, вышедшего в поисках жертвы в ночную пору. Таких совпадений не бывает!
Егор припарковал машину возле дома, привычно бросил взгляд в окна своей квартиры, увидел, что они привычно зияют темнотой и подумал, что уже даже не помнит, когда последний раз его суженная возвращалась раньше него. Но чувствуя себя безмерно виноватым из-за Софьи, даже сейчас, когда семейный ржавый баркас Малининых бодро шёл ко дну, Егор никогда не задавал вопросы. Он просто жил в том мире, где жена ему говорила, что просто ищет себя. И разве было важно, в какое время суток она это делает.
