Зажимая бок и стараясь не закрывать глаза, я побежала по пустым переходам в свою комнату. К счастью, со мной никто не хотел жить, и я обитала в крохотной каморке, в которой была полновластной хозяйкой. В углу была моя собственная раковина. Она стоила остальных неудобств. Промыв раны, как оказалось, очень глубокие, я заложила в них мазь и заклеила повязкой. На учениях я часто получала повреждения, и часть стипендии приходилось тратить на перевязочные средства. Меняющимся с их регенерацией, такие проблемы были не знакомы.
Внезапно я наткнулась на собственное отражение в зеркале: всклокоченная, бледная, с лихорадочно горящими глазами... Что могли увидеть во мне эти выродки? Невесело улыбнувшись, сама себе ответила: слабая самка, неспособная дать достойный отпор. Усевшись на жёсткую лежанку, я обхватила себя руками и позволила выплеснуться эмоциям, которые до того были неуместны. Слёзы... Редко позволяла себе такую роскошь, боясь упасть в своих же глазах, но не в этот день. Веки припухли, и соль слёз разъела губы. Тяжело дыша через приоткрытый рот, я привалилась к стене и незаметно для себя заснула. Во сне я всегда видела свет... и только изредка в нём звучали слова... меня ждут...
Мне бы пойти, официальную жалобу подать, предъявить доказательства, свидетельствовать о нападении и причинении ущерба, но я банально не хотела привлекать к себе внимание и опасалась мести со стороны золотой молодёжи.
На территории общежития и в университете повсюду были расположены камеры, и, собирая документы и разрешения на практику в течение нескольких дней, я благополучно избегала нежелательных встреч. Я была младше своих сокурсников и поэтому от меня требовалась всего лишь предоставленная справка о моей годности к прохождению испытаний и отказ от претензий в случае травм. Только начальник медпункта высказывал свои сомнения в моей дееспособности. Если быть откровенной, я тоже не была уверена, что готова, но остаться в универе ещё хотя бы на один период - быть практически бесправной рядом со Знатным - не могла себе позволить. Большинство проходит обучение в течение пяти лет, а я оставалась здесь намного дольше. Время не было потрачено впустую: мне удалось получить несколько дополнительных специализаций и отточить полученные знания. Но я уже бредила идеей закончить учёбу и, получив должность, хотя бы частично ощутить себя самостоятельной.
К несчастью, было принято проходить практику, имея истинную ипостась, и, только не признавая, что мне предстоит жить с позорной отметкой неполноценности, я ждала перемен. Их не было.
Заведующий кафедрой предложил мне остаться здесь, заняв должность лаборанта. Он пообещал мне место в преподавательском корпусе, скромную, но стабильную оплату и... опеку. Подозреваю, свою опеку. Другими словами, он дал понять, что за пределами этого заведения меня не ждёт ничего хорошего. Говорить ему, что отпускать меня никто и не собирается, я не стала, лишь обещала подумать.
- Ты осознаёшь, что, скорее всего, погибнешь на полигоне? - в очередной раз мрачно поинтересовался коренастый мужчина в медицинском костюме.
- Подпишите заключение, - упрямо повторила я, не поднимая головы.
- Твоя физиология недостаточно...
- Ректор считает иначе, - с сарказмом процедила я и ткнула пальцем в росчерк в углу. - Он дал согласие.
Окинув меня недовольным взглядом, доктор, кривясь, написал на пластиковой пластине своё имя в нужной графе.
