И потащил его в какой-то сумрачный лабиринт, оказавшийся пассажирской галереей, в которой по обе стороны стояли по два ряда кресел, где размещались пассажиры, пребывавшие в состоянии электронного сна.
Их лица подсвечивались в темноте синеватыми лампочками, а в спинках впередистоящих кресел имелись небольшие экраны на которых отображались параметры состояния каждого пассажира – как в какой нибудь палате интенсивной терапии.
Выглядело это жутковато.
– Вот ваше место, мистер, – сказал стюард, указывая на ближнее к проходу кресло соседствующее с местом, которое занимал какой-то толстяк, спавший с полуоткрытыми глазами.
Увидев выражение лица Джека, который с ужасом взирал на того, с кем рядом предстояло провести сутки, стюард спросил:
– Первый раз?
– Да.
– Ну, идемте, посажу вас одного. Свободных мест у нас достаточно, а эта транзитная станция была последней. За ней только Лима.
Свободная пара мест нашлась всего в двух шагах и Джека разместили «у окошка», хотя никаких окон здесь не было, пассажирские галереи в корпусе судна размещались плотно, как колбаса в коробке, поэтому не о каких видах «на космос» речи не шло, однако психологически пассажирам было комфортнее, если рядом имелось «окошко».
– Чемоданчик можно на полочку – вот сюда, – предложил стюард.
– Не нужно, он небольшой пусть здесь постоит. Я его ногами придержу, – отказался Джек.
– Ну, как пожелаете, – легко согласился стюард, который тут разного насмотрелся. – Садитесь поудобнее и примите таблеточку.
Джек вытянул ноги и на его взгляд, чемодан надежно держался между его левом бедром и стенкой.
– Ну, готовы?
– Давайте.
Стюард открыл коробочку, в которой оказались таблетки разных оттенков.
– И какую брать?
– Какая понравится. «Апельсин», «яблоко», «персик» и «малина»…
Джек выбрал «малину» и стюард подал ему крохотную бутылочку с водой, которую тот сразу открыл, но выдержал паузу, собираясь с духом.
Эх, был бы рядом бывалый геолог Александр – он бы поддержал, но его билет оказался в другую галерею.
Наконец, таблетка была принята и пришло время выбирать капу – которых также имелся целый набор – на любой цвет.
И вовсе она оказалась не горькой, как рассказывал когда-то Рори Дипшнайдер. Хотя, с тех времен тут – в «лонг-шипах» все могло поменяться.
Джек осторожно достал из прозрачной упаковки тоненькие наушники для электронного сна и кое как приладил их на голову.
Потом вопросительно взглянул на стюарда.
– Пока и так сойдет, я позже подойду – поправлю. Отдыхайте.
Джек так и сделал. Устроившись поудобнее, он еще раз ощупал чемодан и убедившись, что тот рядом, постепенно провалился в сон.
А через несколько минут, стюард, проходя мимо, поправил на пассажире наушники, потом вытащил его чемодан и открыв багажную полку, забросил на нее багаж.
Он любил, чтобы у него в галерее был порядок. Лишь после этого он мог отправиться в кают-компанию для среднего звена, где стюарды и стюардессы, позволяли себе расслабиться до следующей станции.
Выпить, в нарушении инструкций чего-то легкого, потом нарушить правила как-то еще, но те, кому было за тридцать пять, предпочитали другим забавам партию в «тримбурт».
На огромном «лонг-шипе» трудилось более двух десятков служащих, не считая группы пилотов, поэтому здесь устраивали настоящие чемпионаты, в которых участвовали все, кроме доктора.
Он не имел права нарушать никаких инструкций и даже в туалет отлучался со служебным планшетом, на который подавался сигнал тревоги, в случае, если жизненные параметры какого-то из пассажиров выходили за пределы нормы.
