А она, эта потерявшая рассудок чертовка, возьми да и променяй на Дядюшку Зио и разные там проклятущие колонии прокаженных чудесную жизнь в качестве жены Сэма Дивероу, юриста, который раньше или позже непременно стал бы судьей Сэмюелом Лансингом Дивероу и смог бы принять участие в любой вшивой регате на Кейп-Код, в какой только заблагорассудилось бы ему. Нет, положительно, она была не в своем уме!
Спеши! Доберись побыстрее до дома, а там забейся в свою берлогу в надежде забыться в воспоминаниях о неразделенной любви.
«Лучше любить безответно, чем не любить вовсе». Интересно, какой идиот изрек это?
Промчавшись стремительно по последней на его пути улице в Уэстоне, Сэм завернул за угол, в свой квартал. Еще несколько минут – и с помощью виноградного сока и переливчатых тирольских напевов, записанных на единственной имевшейся у него пластинке, он погрузится в мир своих грез и воздыханий об утратах.
Черт возьми, что там перед домом? У самых ворот?.. Иисусе, да это же лимузин Арона Пинкуса! Уж не случилось ли что с его матерью, пока он горланил перед телевизором О’Тула? Если так, то он никогда не простит себе этого!
Заскрежетав тормозами, автомобиль резко остановился позади огромного драндулета Арона. Выпрыгнув из машины, Сэм бросился с воплем к шоферу Пинкуса, появившемуся из-за капота кабриолета:
– Пэдди, что стряслось? Что-то неладно с моей матерью?
– Да нет, насколько мне известно, Сэмми. Разве что с языком вот не все в порядке, на котором изволила она изъясняться, ничего подобного я не слышал с тех пор, как покинул Омаха-Бич.
– Что?
– Я бы на твоем месте прошел в дом, малыш.
Дивероу поспешил к воротам и, миновав их одним прыжком, побежал к двери, шаря в кармане в поисках связки ключей. Но они ему не понадобились: дверь открыла кузина Кора, которой вовсе не обязательно было находиться в прихожей.
– Что стряслось? – повторил свой вопрос Сэм.
– Госпожа Ломака и этот коротышка или напились до бесчувствия, или с ума посходили под воздействием полнолуния, хотя на небе и светит еще солнце. – Кора икнула, потом рыгнула.
– Что ты несешь, черт бы тебя побрал? Где они?
– Наверху, в твоих комнатах, паренек.
– В моих комнатах? Уж не хочешь ли ты сказать?..
– Да, хочу. Это то самое, о чем ты подумал, мой чудо-богатырь.
– Никто не должен входить в мою берлогу! Мы же договорились!
– В таком случае, полагаю я, одна из договаривающихся сторон нарушила данное ею слово.
– Боже мой! – воскликнул Сэмюел Лансинг Дивероу и, промчавшись через огромный, отделанный розовым норвежским мрамором коридор, мигом взлетел по винтовой лестнице в свои апартаменты в восточном крыле здания.
* * *
– Снижаю обороты перед последним заходом, – произнес спокойно пилот, выглядывая из левого окна и попутно размышляя о том, приготовила ли его жена на обед рубленое жареное мясо, как обещала. – Будь добр, подготовься к выпуску элеронов.
– Полковник Гибсон? – грубо вторгся в его мысли радист.
– Хут слушает, сержант. В чем дело?
– Вы не подключились к диспетчерскому пункту, сэр!
– Очень жаль, но я только что от него отключился. Как бы там ни было, закат прекрасен, инструкции мы получили, и я доверяю и своему первому помощнику, и тебе, великий специалист по связи!
– Подключитесь, Хут… полковник, хотел я сказать. – Пилот мотнул головой и с изумлением увидел, что у его помощника вылезли на лоб глаза и отвисла челюсть.
– Они не сделают этого! – закричал первый помощник с придыханием.
