Дороги скорби - страница 24

– Все верно, – поддержал меня Генрих. – Так оно и есть. Я хоть в бою и не был, но тоже это слышал. Бояться смерти свойственно даже тем, кто уже был гостем чертогов забвения.

– Каких чертогов?

– Тех, куда уходят умершие после… того, как отживут свою земную жизнь.

– И что, много тех, кто вернулся из этих чертогов?

– Есть несколько…

– Дай угадаю, – я выпил еще и, утерев с щек слезы, не то захохотал, не то закашлялся: – Ты же про своего Снегиря, так?

– Все верно! – Генрих Чайка принял вид благородный и, даже несмотря на то, что уже изрядно захмелел, задумчиво морщил лоб, словно собираясь открыть мне одну из тех тайн, что Господь оберегает от людей. – Знаешь ли ты, друг мой, что Ян Снегирь умер дважды?

– Нет, не знаю. И, признаться, не думаю, что готов в это поверить.

– И тем не менее тебе придется.

– В таком случае выкладывай.

– Э, нет. Не все так просто. Слыхал ли ты историю об игре в три болта?

– Бабушка рассказывала мне такую, но когда это было?

– Сюжет в общих чертах тебе известен?

– В общих – да.

– Так вот, бытует мнение, что героем сей истории был Ян Снегирь, – довольно процедил Генрих. – Я написал прекраснейший материал для лекции, и мои коллеги из университета согласились, что я изложил мысль вполне разумно. Хочешь ли ты выслушать её?

– Нет, – честно ответил я, – мне интересно лишь то, почему мальчик Волдо стал вдруг Яном.

– А почему бы и нет?

– Как так, почему бы и нет? Меня зовут Волкером, но я даже при всем желании не стану вдруг… Карлом, да. Груша не станет яблоней. – Мои рассуждения забавляли.

Мой собеседник раскраснелся пуще прежнего и, кое-как поднявшись на ноги, продекламировал, размахивая при этом руками: – Ты, ограниченный пес на привязи короля, слыхал ли о том, что человек может взять себе любое имя? Любое, слышишь меня!

– Но груша не станет яблоней.

– А такой балбес, как ты, никогда не станет умнее! Это называется псевдонимом!

– Ты хочешь сказать, что Волдо вырос и сменил имя?

– Именно так, и я костьми лягу, дабы доказать, что именно так оно и было!

– Бред какой-то, – с умным видом парировал я и вновь напомнил про грушу. Я прекрасно понимал, что Генрих изрядно набрался и благоразумнее было бы заткнуться, дабы не доводить человека до истерики, но я не мог остановиться, ибо сам был не трезвее профессора.

– Ты разочаровал меня, молодой человек, – усаживаясь на прежнее место, сообщил он и, махнув рукой, отвернулся. – Хороших вам снов.

Чайка закутался в плащ и, уже отходя ко сну, проворчал:

– Хотя я надеюсь, что тебе будут сниться кошмары.

Он захрапел, а я, лежа под усыпанным звездами небосклоном, думал о сказанном моим спутником и, вспомнив как следует историю про Волдо, был вынужден согласиться с Чайкой. Усталость сделала свое дело, и твой покорный слуга отправился в страну снов вслед за пожилым преподавателем златоградского университета.

Война покинула окрестности Алого Креста, лишь полностью выпотрошив эти забытые Богом земли на востоке Гриммштайна. Уходя, войска Трефов оставляли позади себя разоренные селения, сожженные города. Ветра срывали с земли клубы пепла, и каждому было ясно: еще не скоро в этих полях вновь заколосится рожь. Крестовское герцогство прозвали Грошевыми землями, ибо взять с них было более нечего.

Война, как говорили старожилы, справедлива к каждой своей жертве. Приходя, она забирает что-то у каждого, действует безжалостно и является великим уравнителем. Война, как говорили старожилы, – сука во время гона, а за ней бродят три её верных кобеля: голод, болезнь и смерть.