Навигационное оборудование и огни, разумеется, не работали. У них восстановление даже не начиналось толком – гражданский конфликт едва закончился.
И всё-таки на подлёте я заметил, что внизу есть огоньки: мелкие городишки и фермы смогли наладить электроснабжение самостоятельно. Больше того, визуально над территорией Штатов таких огоньков было больше, чем у нас.
Когда на Западе встали силуэты гор, закрывая зубчатой линией звёздное небо, гул движков истребителя вдруг стих. Я опять рефлекторно вцепился в ложемент. Что случилось? Горючее не рассчитали? Отказ электроники? Как же обидно-то…
– Ребят, если что – не паникуем, – сказал Рубин, будто почуяв мою тревогу. – Мы в невидимом режиме. Движки на минимуме до посадки, плюс активный шумодав. С техникой всё нормально.
– А, да? – ответил Пуля. – А я подумал, что планировать будем!
– Аэродинамическое качество у нас не слишком больше, – сказал Рубин. – На планирование я бы не очень рассчитывал…
Я про себя отметил это «у нас». Будто Рубин считает себя и машину единым целым. Впрочем, что удивительного?
В том секторе, куда мы летели, никаких огоньков не было совсем. Лишь у самого горизонта что-то мелькало: то ли автомобильные фары, то ли лучи прожектора.
Гул ветра за бортом постепенно менял тональность. Мы замедлялись.
Темнота снаружи была откровенно пугающей. Я понимал, что в распоряжении Рубина есть самые совершенные электронные глаза, подключенные непосредственно к его нервной системе – но всё равно. Любая техника может отказать, особенно такая сложная…
– Внимание, садимся, – совершенно неожиданно сказал пилот.
Мне казалось, что до земли ещё минимум пара километров….
Едва ощутимое касание. Торможение, натянутые ремни и… снова тишина. В этот раз даже без гула ветра за бортом.
– Ну что, где они? – спросил Пуля. – Видно?
Нас, конечно, должны были встречать. Именно такой была договорённость.
– Странно… – растерянно сказал Рубин.
– Что? – спросил я.
– Никого не наблюдаю… перепроверяю, может, полосу перепутали – тут это не мудрено. Их много…
Какое-то время сидели в тишине и темноте. Только приглушённо светился центральный дисплей.
– Да нет, всё верно, ребят, – сказал пилот. – Мы на месте.
– Может, они появятся, когда мы выйдем? – предположил Пуля. – Осторожничают?
– Я просканировал местность на пять километров вокруг, – ответил Рубин. – Нет здесь людей. Совсем. Даже автомобилей нет. Только пара старых джетов, похоже, неисправных – на стоянке возле ангара.
– Надо принимать решение, – сказал Рубин. – Тор?
Меня назначили старшим наземной миссии. То есть с того момента, как мы остановились на полосе, решения принимал я.
– Может, на связь выйдем? – вмешался Пуля. – Как-то не хочется сразу обратно…
– На связь только в экстренных случаях, – напомнил я.
– Так а чем случай не экстренный?
– Когда нашей жизни или миссии будет угрожать неустранимая опасность, – добавил я.
– Тогда что? Может, подождём? Они же могли время перепутать, так? – спросил Рубин.
– Могли, – ответил я. – И время, и место. Все мы люди. Если бы это была ловушка – на нас бы уже напали, так? А Рубин говорит, тут никого… да, скорее всего, это какая-то ошибка. Накладка в обмене информацией.
– Похоже на то, – согласился Рубин.
– Мы же должны были оставить истребитель в каком-то ангаре, да? – спросил я. – По первоначальному плану?
– Вон в том, – ответил Рубин. После чего на мониторе появилось синтезированное изображение окрестностей. Ангар был выделен красным цветом.
