По коже пробегает резкое покалывание, и я стискиваю челюсть так сильно, что она начинает болеть. И, как только понимаю, что не стоит кричать, отвечаю размеренным тоном:
– Я поддерживаю профессиональные отношения со своим работодателем.
– Тогда почему ты не смотришь на меня?
Потому что хочу схватить один из прекрасных негибридных помидоров, которые ты выложил в корзинку для фруктов, и запустить его в твою тупую голову.
– Не знала, что тебе нужно постоянное внимание, – выдавливаю я.
– Теперь знаешь, – спокойно произносит он.
Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Медленно поворачиваюсь и вижу, что он ухмыляется, будто прекрасно знает, что действует мне на нервы.
– Есть старая поговорка, – говорю я вежливо, – «Никогда не кусай руку, которая тебя кормит».
Похоже, он не только не собирается отступать, но и получает удовольствие от происходящего.
– Мне больше по нраву: «Дареному коню в зубы не смотрят».
Эти негибридные помидоры еще больше манят. Мейкон ловит мой взгляд, становясь явно довольнее.
– Попытай удачу, – говорит он, звуча нежно и многообещающе. – Посмотрим, что из этого выйдет.
О, как бы мне хотелось. Я представляю, как по его щекам стекают маленькие красные капельки, а крошечные семена цепляются за его щетину. И этого он и хочет. Мейкон любит препираться со мной. Нужно об этом помнить. Как и не забывать то, что мне тоже нравится препираться с ним.
Нет, нравится – неподходящее слово. Получать от этого какое-то странное удовольствие – ближе к истине.
Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь и достаю из холодильника упаковку яиц, затем беру один из помидоров.
– Я приготовлю воздушную яичницу с жареными помидорами, зеленью и пюре из авокадо. – Включаю духовку, прежде чем искать миски и сковороду. О, господи, вся посуда из меди. И французская. Я влюблена.
Позади Мейкон издает раздражительный стон, который обычно издают мужчины, когда считают, что женщины ведут себя неразумно.
– Звучит… как что-то легкое.
– Так и есть. – На его кухне идеальный порядок, поэтому я легко нахожу несколько мисок и венчик.
– Делайла.
Я напрягаюсь. Разбиваю яйцо и отделяю желток от белка.
Он снова вздыхает.
– Многие люди зовут меня Сэйнтом. И только ты зовешь меня Мейконом со сладкой горечью в голосе.
Сладкая горечь? Это описание творит со мной что-то такое, что мне не нравится, что выбивает меня из колеи. Положив руки на прохладную стойку, я молчу, но больше не игнорирую его. В его тоне нет ни капли нежности, он наполнен густотой, будто признание застряло у него в горле, перед тем как он вымолвил его.
– Мне это нравится.
От этих слов я немного расслабляюсь. Но понятия не имею, что ответить.
Как бы то ни было, Мейкон не закончил.
– А как насчет этого? Ты обещаешь не называть меня Сэйнтом, а я сокращаю договор сделки на три месяца.
Я оборачиваюсь.
– Что? С тобой все в порядке? Хотя, очевидно, нет. Тебе последние мозги отшибло в аварии?
Ухмылка Мейкона становится широкой и коварной.
– Купилась.
Секунду я просто смотрю на него. Он разыграл меня? Разыграл! Кровь приливает к лицу.
– Ты… ты… – Не думая, я запускаю в него помидор.
В кресле он не такой уж изворотливый, тем не менее я целюсь левее, и помидор попадает ему в плечо. Однако это не мешает ему смеяться до упаду.
– Проваливай с моей кухни, гаденыш, – кричу я, размахивая венчиком.
– Ухожу-ухожу, – говорит он, все еще смеясь, когда разворачивается и начинает отъезжать. Почти скрывшись из виду, Мейкон окликает через плечо:
