Кабинет доктора находился на главной улице. В маленьком одноэтажном домике, – значит, жил доктор где-то еще. Из разговоров санитарок я поняла, что доктор не женат. На единственной неглавной улице городка я нашла дом, который мог принадлежать ему, – оштукатуренный, с мансардным окном над входной дверью, со стопками книг на подоконниках. У дома был унылый, но аккуратный вид, повествующий о минимальном, но обязательном уровне удобства для одинокого мужчины – одинокого мужчины, любящего порядок.
В конце этой единственной жилой улицы стояла двухэтажная школа. На первом этаже учились до восьмого класса, на втором – с девятого по двенадцатый. Как-то я заметила там Мэри – она играла в снежки. Мне показалось, что сражение идет между девочками и мальчиками. Увидев меня, Мэри громко закричала: «Училка идет!» – бросила наугад снежки с обеих рук и двинулась ко мне.
– До завтра! – крикнула она через плечо; скорее не прощание, а угроза, но, кажется, никем не услышанная. – Вы домой? – спросила она меня. – Я тоже. Я обычно езжу с Рыжим, но он сегодня припозднился. Вы на трамвае ездите?
Я сказала, что да, и Мэри ответила:
– Я могу вам показать другую дорогу, заодно и деньги сбережете. Через кусты.
Она повела меня по узкой, но вполне проходимой тропе, которая шла над городом, потом через лес и мимо лесопилки.
– Так ездит Рыжий. Здесь выше, но зато дорога короче, когда сворачиваешь на «Сан».
Мы прошли мимо лесопилки, а потом над какими-то уродливыми вырубками в лесу – там стояли хижины, очевидно обитаемые, судя по веревкам с висящим на них бельем, поленницам и идущему из труб дыму. Из одной хижины выбежал огромный, похожий на волка пес и стал лаять и рычать, явно работая на публику.
– А ну заткнись! – заорала Мэри. Она мгновенно скатала и швырнула снежок, который попал собаке прямо между глаз.
Собака обратилась в бегство, но у Мэри уже был готов другой снежок, попавший собаке по крупу. Из хижины вышла женщина в фартуке и завопила:
– Ты его чуть не убила!
– Ну и хрен бы с ним.
– Вот мой старик тебе всыплет!
– Погляжу я на него. Твой старик и в стену сортира не попадет!
Собака следовала за нами в отдалении, неубедительно рыча и лая.
– Не беспокойтесь, я с любой собакой разберусь, – сказала Мэри. – Спорим, я и с медведем разберусь, если мы вдруг наскочим на медведя.
– А разве они сейчас не спят?
На самом деле собака меня сильно испугала, но я старалась не подавать виду.
– Да, но с ними никогда не знаешь. Однажды медведь-шатун залез в мусорку в «Сане». Мамка обернулась, а он там. Рыжий достал ружье и застрелил его. Рыжий катал нас с Анабель на санях, и других ребят иногда тоже. Он умеет так свистеть, чтобы отпугивать медведей. А люди не слышат, для них этот звук слишком высокий.
– Правда? У него специальный свисток такой?
– Нет. Он ртом свистит.
Я вспомнила о представлении, устроенном доктором на моем уроке.
– Не знаю, может, он только так сказал, чтобы мы с Анабель не боялись. Она не могла ехать, и ему приходилось тянуть ее на санях, а я бежала следом. Иногда я тоже вскакивала на сани, а доктор ворчал: «Что такое с этими санями? Они, похоже, тонну весят». Потом он старался внезапно повернуться и подловить меня, но у него ни разу не вышло. И он спрашивал Анабель, почему сани такие тяжелые и что она ела на завтрак, но она меня ни разу не выдала. При других ребятах я этого не делала. Лучше всего было тогда, когда катались только мы с Анабель. Она была моя лучшая подруга, такой у меня уже никогда не будет.
