– А что ты хочешь на завтрак?
– Крис-пис.
Так Кейти называла сухой завтрак «Криспис».
– Мы спросим, есть ли у них «Криспис».
«Криспис» в вагоне-ресторане был.
– А теперь мы пойдем искать папу?
В поезде был игровой зал для детей, но совсем небольшой. Его полностью заняли мальчик и девочка – судя по одинаковым костюмчикам с кроличьими ушами, брат и сестра. Их игра состояла в том, чтобы наезжать друг на друга игрушечными машинками, в последний момент сворачивая в сторону. ТРАХ! БАХ! ВЖЖЖ!
– Это Кейти, – сказала Грета. – А я ее мама. А вас как зовут?
Грохот стал еще яростнее, но дети не подняли головы.
– Папы тут нет, – сказала Кейти.
Грета решила, что надо вернуться в купе, взять книжку про Кристофера Робина, пойти в вагон обозрения с прозрачным куполом и там читать. Там они точно никому не помешают, потому что завтрак еще не кончился, а самые главные горные пейзажи еще не начались.
Беда была в том, что, как только Грета дочитала книжку про Кристофера Робина, Кейти потребовала начать снова с самого начала. Когда Грета читала в первый раз, Кейти слушала молча, а теперь начала подхватывать концы строчек. В следующий раз она вторила матери, читая стихи полностью, но еще не была готова сама повторить все стихотворение целиком. Грета была уверена, что, когда вагон обозрения заполнится, эта декламация будет действовать на нервы окружающим. Дети в возрасте Кейти ничего не имеют против повторения, монотонности. Они даже рады ей – ныряют в нее, оборачивая знакомые слова вокруг языка, словно конфету, которая никогда не растает.
По лестнице поднялись юноша с девушкой и сели через проход от Греты и Кейти. Они бодро поздоровались, и Грета им ответила. Кейти рассердилась, что мать признала существование каких-то незнакомцев, и продолжала тихо повторять стихи, не отводя глаз от книги.
С той стороны прохода послышался голос юноши – почти такой же тихий, как у Кейти:
Смена караула у дворца! Загляделись
Кристофер Робин с нянею Элис
[2].
Закончив это стихотворение, он принялся за другое:
Грета засмеялась, а Кейти – нет. Она была заметно возмущена. В ее системе мира глупые слова должны были исходить из книжки, а не так – без всякой книжки, изо рта.
– Извините, – сказал юноша Грете. – Мы дошкольники. Это наша рабочая литература.
Он перегнулся через проход и тихо и серьезно обратился к Кейти:
– Хорошая книжка, правда?
– Он хочет сказать, что мы работаем с дошкольниками, – объяснила девушка Грете. – Правда, иногда мы сами путаемся.
Юноша продолжал беседовать с Кейти:
– А теперь я попробую угадать, как тебя зовут. Шустрик? Черныш?
Кейти кусала губу, но не смогла удержаться и дала ему суровую отповедь:
– Я не собака!
– Конечно нет. Это я сглупил. Я мальчик, меня зовут Грег. А эту девочку зовут Лори.
– Он тебя дразнит, – сказала Лори. – Хочешь, я его шлепну?
– Нет, – ответила, подумав, Кейти.
– «Элис просватана за рядового», – продолжил декламацию Грег. – «„Служба солдатская страх как сурова“, – молвила Элис».
На второй «Элис» Кейти едва слышно подхватила.
Лори сказала Грете, что они путешествуют и дают концерты в детских садах. Это называется «деятельность по подготовке к чтению». На самом деле они актеры. Лори сойдет с поезда в Джаспере, где ей дали работу на лето – официанткой плюс элементы комических номеров. Уже не для детей, конечно. Скорее, развлечения для взрослых.
