- Девушка, смотрите куда идёте! – досадливо выругался
Харитон, посчитав, что это она виновата в происшествии, но потом опомнился и
недовольно произнёс: - Простите, что уронил вас.
А, окинув её экзотический образ, процедил:
- Дикари! Так и не научились вести себя в общественных
местах!
Незнакомка резко подняла голову и их взгляды встретились: её
ненавистный, озлобленный и не скрывающий досады и неприязни Харитона.
- Сам ты дикарь! Придурок бледнолицый!
Он поморщился, расстроенный стычкой с пассажиркой, но успел
заметить, как глаза её заволокло болью и обидой. Девушка бросила напоследок
уничтожающий взгляд и кинулась собирать вещи, выпавшие из чемодана. На глазах у
десятка прохожих разворачивалось неприятное действие. Харитон устыдился своего
поступка. Вздохнув, полез в карман куртки и достал из портмоне несколько купюр.
Сделал пару шагов к ней и протянул пострадавшей веер из сложенных купюр.
- На вот, возьми, - сказал небрежно.
Но она проигнорировала его щедрый жест и тогда Харитон
наклонился и бросил деньги поверх ее скомканных вещей.
Она резко подняла голову и ненавидяще посмотрела на него,
давая понять, куда он может засунуть свою подачку. Резко сгребла деньги в кулак
и бросила к его ногам, будто горстку мусора.
- Проклятый убийца! Я молю, чтобы ты покой потерял! И во сне
к тебе являлись души, заживо похороненных людей, - прошептала, быстро собирая
оставшуюся одежду и трамбуя в чемодан.
Харитон услышал обвинительную фразу и нахмурился. Моргнул,
глядя на её склоненную макушку и профиль. И к нему неожиданно пришло узнавание.
Он вспомнил девушку-якутку. Девушку, которая умоляла его продолжить поисковые
работы шахтеров и оставила на его лице тонкий шрам, глубокое чувство вины за
погибших горняков в тоннеле кимберлитовой трубки. А еще он вспомнил о её личной
трагедии. Стало вдвойне неприятно.
Он приблизился вплотную и, наклонившись над ней,
перекрикивая людской гул, произнёс:
- Я хочу попросить прощения за то, что случилось с тобой. Я
не желал тебе зла. И в изолятор не думал закрывать надолго.
- Что? – он вскинула голову, настороженно глядя в его
сочувствующие глаза.
- Ты же потеряла ребенка?
Аяна резко отвернулась и невидяще уставилась на ворох
одежды. Фантомная боль пронзила чресла и она согнулась, хватаясь за живот и учащенно
дыша.
Прохожие сновали туда-сюда, обходили её чемодан,
перепрыгивали. Ругались, что они стопорят движение. А Харитон растерянно
смотрел на неё, не зная, чем помочь.
- Тебе… плохо? – наклонился и участливо заглянул в лицо. –
Может вызвать врача?
Аяна хватала большими глотками воздух, пытаясь снять
напряжение и спазм. Усилием подняла голову и зловеще произнесла:
- Воскресную службу лучше закажите себе, - посмотрев на
Харитона своим чёрным, шаманским взглядом. – Я буду молить духов поскорее
отомстить Вам за моего погибшего мужа и других работников рудника.
- Сумасшедшая! – отпрянул Харитон, едва не перекрестившись.
– Спятившая шаманка.
Белов, посчитав, что и так довольно долго задержался с
вдовой бывшего работника, подхватил портфель с документами и торопливо пошел из
зала ожидания, тихо ругая экзальтированную девушку.
Аяна понурила голову, сдерживая слезы, всеми фибрами души
ненавидя этого мужчину. Она едва справилась с трагедией, с потерей первенца,
как судьба ей подкинула встречу с виновником её бед. Это холёное, аристократическое
лицо с проседью в волосах, она запомнит на всю жизнь и будет остаток дней
молить, чтобы бумеранг возмездия вернулся к генеральному директору
"Якутскалмаза". Она верила, тешила и жила этой мыслью два тяжелых
месяца реабилитации. И вдруг судьба их столкнула вновь, расковыряв едва
зажившую рану до кровавого зияния.
