Госпожа Рупа Мера бегло просмотрела стопки старых новогодних открыток, прежде чем вернулась к открыткам с розами, подаренным на день рождения. Из недр своей бездонной черной сумки она вынула ножницы и стала выбирать, которой из карточек придется пожертвовать. Независимо от того, насколько человек был близок или дорог ей, госпожа Рупа Мера крайне редко покупала открытку. Привычка экономить глубоко засела в ее голове, но восемь лет лишений не могли преуменьшить для нее важность поздравления с днем рождения. Она не могла позволить себе покупные открытки, потому делала их сама. На деле ж ей нравился сам творческий процесс изготовления. Кусочки картона, ленточки, полоски цветной бумаги, маленькие серебристые звездочки и клейкие золотистые циферки лежали в пестрой сокровищнице на дне самого большого из трех чемоданов и теперь сослужили свою службу. Ножницы раскрылись, а затем щелкнули. Три серебряные звездочки отделились от своих товарок и были прикреплены при помощи позаимствованного клея – единственной вещи, которую госпожа Рупа Мера не взяла с собой в дорогу, опасаясь протечки, – к трем углам лицевой части сложенного вдвое куска белого картона. Четвертый угол заняли две золотые циферки, указывающие возраст получателя.
Однако теперь госпожа Рупа Мера сделала паузу и задумалась, поскольку возраст получателя был в этом положении дел неоднозначной деталью. Ее мачеха, об этом госпожа Рупа Мера никогда не забудет, была моложе ее на десять лет, и обвиняющие «35», к тому же или даже особенно золотого цвета, могли быть восприняты – и наверняка так и случится – как указание на неприемлемую разницу в возрасте, а возможно, даже как нелицеприятные побуждения. Золотые цифры были убраны, и четвертая серебряная звездочка присоединилась к своим подругам, образуя безобидную симметрию.
Отложив решение насчет сопроводительной картинки, госпожа Рупа Мера теперь выискивала подходящий стишок. Открытка с розами и оловянной посудой содержала следующие вирши:
Ах, лучи добра и света!
Их на жизненном пути
излучаешь ты – примета —
всем всегда с тобой идти.
Если счастье щедро льется
на других всю жизнь – его
пусть тебе стократ вернется
в день рожденья твоего!
[61]Это не годится для Парвати, решила госпожа Рупа Мера. Взор ее устремился к открытке с яблоками и виноградом.
Сегодня день объятий,
восторгов и цветов,
всяк тысячу симпатий
отдать тебе готов!
Опять любовь вернется,
сияя и дразня,
чтоб все тебе желали
прекраснейшего дня!
Это уже выглядело многообещающе, но госпожа Рупа Мера почувствовала, что третья и четвертая строчка не очень-то подходят. Кроме того, придется заменить «опять любовь вернется» на «день сладких грез настанет». Парвати вполне могла заслуживать объятий и любви, но госпожа Рупа Мера не могла подарить их ей.
А кто вообще прислал ей эту открытку? Куинни и Пусси Кападиа, две незамужние сестры, с которыми она не виделась уже много лет.
Незамужние. Это слово походило на дурное предзнаменование. Госпожа Рупа Мера на миг задумалась, а затем решительно продолжила поиск.
Щенок тявкал нерифмованный и, соответственно, неподходящий текст – обычное: «С днем рождения, счастья и благополучия!», зато овцы блеяли в рифму, стишок был похож на все прочие, но чуточку отличался по настроению:
О, здесь не поздравленье
С одним лишь славным днем —
Вся жизнь да будет ярким
Блистательным путем!
Нам пожелать приятно
