– Ма… – только и смог вымолвить он.
– Это насчет Латы? – догадалась его теща. – Она попала в аварию.
– Нет, – ответил Пран.
– Слава богу.
– Она сбежала… – сказал Пран.
– О боже, – сказала госпожа Рупа Мера.
– С кем? – спросила Савита, так и застыв с тостом в руке.
– С Маном, – ответил Пран, медленно качая головой, не в силах поверить только что произнесенным им же словам. – Но как… – Он умолк, не в силах продолжать.
– О боже, – произнесли Савита и ее мать почти одновременно.
Несколько секунд все ошеломленно молчали.
– Он позвонил отцу с вокзала. – Пран снова затряс головой. – Почему он со мной не посоветовался? Я не возражал бы против подобных отношений, но ведь Ман уже помолвлен…
– Не возражал бы… – потрясенно прошептала госпожа Рупа Мера. Нос у нее покраснел, и две слезинки беспомощно покатились по ее щекам. Она сжала руки, словно в молитве.
– Твой брат… – с упреком сказала Савита, – может считать себя лакомым кусочком, но как ты мог подумать, что мы…
– О, моя бедная дочь, моя бедная доченька… – зарыдала госпожа Рупа Мера.
Дверь открылась, и вошла Лата.
– Что, ма? – сказала она. – Ты меня звала? – Она удивленно взглянула на представшую перед ней мизансцену и подошла к матери, чтобы утешить ее. – Так что произошло? – спросила она, оглядывая присутствующих за столом. – Надеюсь, вторая медаль цела?
– Скажи, что это неправда, скажи, что это неправда! – вскричала госпожа Рупа Мера. – Как ты могла додуматься до такого? Да еще с Маном! Как ты могла разбить мое сердце… – До нее вдруг дошла некая здравая мысль. – Но этого не может быть. С вокзала?
– Я не была ни на каком вокзале, – сказала Лата. – Что происходит, ма? Пран сказал мне, что ты собираешься провести с ним долгую беседу о планах на мое будущее… – она чуть нахмурилась, – и мне будет неловко присутствовать при этих разговорах. И велел мне прийти на завтрак попозже. Что я сделала такого, чтобы так тебя расстроить?
Савита посмотрел на мужа с изумлением и гневом, но, к ее вящему возмущению, он зевнул.
– Тем, кто не помнит, какое сегодня число, – сказал Пран, постукивая пальцем по верхушке газеты, – следует ожидать последствий.
Там значилось: «1 апреля».
Госпожа Рупа Мера перестала рыдать, но смотрела недоуменно. Савита грозно зыркнула на мужа и сестру и сказала:
– Это первоапрельский розыгрыш Прана и Латы, ма.
– Я ни при чем, – сказала Лата, начиная понимать, чтó случилось в ее отсутствие. Она засмеялась. Затем села за стол и посмотрела на остальных.
– В самом деле, Пран, – сказала Савита. Она повернулась к сестре. – Это совсем не смешно, Лата.
– Да, – сказала госпожа Рупа Мера. – Да еще во время экзаменов… это отвлечет тебя от занятий… и все это время и деньги окажутся потраченными впустую. Не смейся.
– Выше нос, выше нос, дорогие мои! Лата все еще не замужем. Бог у себя на небесах, – сказал Пран, ничуть не раскаиваясь, и снова спрятался за газету.
Он тоже смеялся, но молча. Савита и госпожа Рупа Мера сверлили взглядами «Брахмпурскую хронику».
Савиту вдруг осенила внезапная мысль.
– У меня мог случиться выкидыш!
– О нет, – беспечно сказал Пран. – Ты у нас крепкая. Это я хиляк. К тому же все это ради тебя и затевалось: чтобы развлечь тебя воскресным утром. Ты же вечно жалуешься, что по воскресеньям тоска зеленая.
– Уж лучше тоска зеленая, чем такое. Ты хотя бы намерен извиниться перед нами?
– Конечно! – с готовностью отозвался Пран. Хотя ему было и не по себе, что он заставил тещу расплакаться, он пришел в восторг от того, чем обернулась его шутка. И Лата получила удовольствие, по крайней мере. – Простите, ма, и ты прости меня, любимая.
