Спустя пару дней, Алена мне позвонила после работы, и спросила что-то, по работе, какую-то нужно было поставить печать или подпись на какой-то документ, а в мои обязанности входило относить документы на подпись начальству. Но я уже дошла до метро и возвращаться было далеко, я сказала:
– Давай завтра с утра я это сделаю, сегодня уже в любом случае поздно?
– Да, главное, вспомни с утра! А еще я хотела тебя предупредить…
И дальше я услышала монолог минут примерно на двадцать, не меньше, потому что у меня затекла рука, которая держала телефон. Алена дала мне очень подробную инструкцию на тему того, как мне нужно игнорировать одного из врачей, по причине того, что этот врач заведомо плохо относится к Полине Васильевне, поэтому моя задача: не выполнять никаких просьб и заданий этого врача.
Это выглядело как минимум странно, но у меня было желание завершить разговор, и я согласилась со всеми доводами, пообещала быть бдительной. Я поняла, что на отделении идет какая-то идеологическая война, но суть её была не ясна. Зато было ясно, что любое взаимодействие с опальным врачом может иметь какие-то негативные последствия. Это был уже более яркий красный флажок, но я опять убедила себя в том, что Алена просто делится со мной важными акцентами.
Дружба Алены с Полиной Васильевной выглядела очень настоящей. После каждого приёма Полина Васильевна подробно жаловалась на тупость и занудство пациентов, которые реально тупили, не больше, чем каждый из нас с вами в момент болезни. Алена поддерживала и давала максимум эмпатии, искренней или нет, но заведующая розовела на глазах, и постепенно разговор переходил на другие сферы жизни.
Но меня заинтересовало, почему за несколько лет работы на отделении, Алена так и не заняла должность старшей сестры. Оказалось, что заведующая не уверена в компетенции Алены в отношении оформления документов. Выяснила я это шквалом прямых вопросов. Совершенно не сопоставляя своё положение в должности санитарки и статус заведующей отделения, я стала ей задавать весьма провокационные вопросы, на которые она очень ясно отвечала, и в результате я поняла суть ситуации. Но то, как активно я этим интересовалась, не осталось без внимания. Вероятно, Полина Васильевна сделала вывод, что я сама намереваюсь занять место старшей медсестры, после аккредитации. На самом деле, любой подумал бы так. Но в реальности, я просто пыталась понять – почему Алену не ставят на эту должность.
В результате, буквально через неделю после моей аккредитации, Алену перевели на должность старшей сестры. Так нечаянно я способствовала её повышению. Одновременно, я получила подтверждение, что Полина Васильевна не хочет чужих людей на отделении, хоть бы и сильно умных, но чужих. А меня взяли только потому, что, пообщавшись со мной, Алена дала «добро» на мое принятие.
Все эти нюансы кажутся не существенными, но в действительности они давали достаточно информации. Уже к тому моменту было ясно, что:
– заведующая вместе с Алёной составляют единую коалицию,
– другие врачи отделения воспринимаются как некоторая угроза, пусть и неявная, возможно потому, что все они были намного старше заведующей,
– не смотря на очень частые больничные, и пробелы в знаниях, Алена является приоритетным сотрудником.
У меня сложилось впечатление, что Алена когда-то была очень крутой, а потом что-то произошло. Рас спросив, я выяснила, что-то на работала с детьми в больнице, причем на терапии. Это нужны железные нервы, потому что сделать ребенку зондирование или просто взять кровь из вены – это надо быть глухим чтобы не оглохнуть, и при этом очень стойким, чтобы довести дело до результата. Теперь понятно было, почему Алену просто невозможно вывести из себя, она была просто гигантской непромокаемой жилеткой для любимой заведующей.
