– Но она тебе не конкурент, – заметила мать.
– В общем-то нет. Но я заметила ее интерес… – Катерина помолчала. – А может, мне просто мерещится от переутомления.
– Ты увидела что-то конкретное? – В голосе Ксении Демьяновны слышалась тревога.
– Так, кое-что. – Дочь пожала плечами.
– Говори, – потребовала мать.
– К нам слишком часто приходит ее лаборантка.
– Она что-то хочет? О чем-то спрашивает?
– Если спрашивает, то не меня.
– Твоих сотрудников, – поняла Ксения Демьяновна. – На твоем месте я бы насторожилась. Поговори с профессором Назаровым.
– Сказать ему, что у меня тоже начались глюки? – Катерина рассмеялась.
– Думаю, никаких… глюков. – Мать произнесла это слово впервые. Поморщилась. – От самого слова во рту так же кисло, как от слова «клюква», – призналась она.
– Правда? Не замечала. – Катерина с интересом посмотрела на мать.
Мать продолжала:
– Когда напряжение слишком велико, повышается градус… догадливости. Это слово верно по сути. В таком сжатом состоянии ты видишь то, чего не заметишь в обычном. Помнишь, дядя Миша носился со своими зонами – аномальными, сакральными? Он говорил, что все дело в электромагнитных полях Земли.
– Ага, а если себя считать подобием Земли, то…
– Ты смеешься, Катерина. Но сходство есть. Не смотри на меня так, сейчас я в норме. Твое лекарство работает.
– Правда! – Катерина подскочила радостно, по-детски.
– Оно не только мои мозги приводит в порядок. Коллеги по Дому скажут тебе то же самое. Ты молодец, Катерина. И знаешь, почему еще?
– Почему?
– Я вспомнила про дядю Мишу, и тут же на ум пришла его формула.
– «Найти свое дело и своего человека»? Ты про нее? – спросила Катерина. – Я думала, мама, что тебе смешно было его слушать.
– Может, было. Но потом я поняла, как он прав. – Она молчала, чувствуя на себе взгляд дочери. Катерина хотела задать вопрос, но не решалась. Ксения Демьяновна предполагала о чем. Не о деле, всем ясно, профессор Улановская при своем успешном деле. О человеке. Катерина наверняка хочет знать, не был ли якутский взрыв последней попыткой найти своего человека.
Ксения Демьяновна не собиралась обсуждать свою жизнь.
– Ты нашла свое дело, Катерина. Осталось найти своего человека…
Потом, снова прокручивая тот разговор, Ксения Демьяновна уловила то, что упустила тогда. А ведь Катерина вздрогнула при слове «человека».
Ксения Демьяновна вот так же ворочалась в постели после отъезда Катерины прошлым летом. Она не спала до утра, о котором возвестили петушиные крики, ленивое взбрехивание собак.
Выходит, думала она, Катерину все-таки тревожит, что не нашла своего человека. Она пыталась назначить им Игоря. Что ж, может быть, он сыграл бы эту роль, если бы не семейный слом.
Ксения Демьяновна слушала, как с рассветом менялись звуки. В деревне, потом под окном. Гремели фляги – привезли с фермы молоко. Потом запахло хлебом – пекли булочки к завтраку. А когда совсем рассвело, Ксения поняла, что должна сделать.
Не-ет, у нее с мозгами все в полном порядке, даже, может быть, в гораздо большем, чем у тех, кто считает себя абсолютно здоровым. Сенильные бляшки, говорите, доктор? Это они тормозят разум? Может, и тормозят, у кого ума мало.
А если это так, не пора ли кое-кого потревожить? У кого с умом тоже все в порядке? А уж в сообразительности, хитрости, ловкости равных поискать и не скоро найдешь. Кроме нее, конечно.
Ксения Демьяновна улыбнулась, вспоминая о прошлом лете. Конечно, решение пришло не спонтанно, не в тот момент, когда она спустила ноги с кровати, взяла мобильник из тумбочки и вышла из Дома. Она обдумала все, до мелочей. Построила точный план, чтобы ее Вечный Друг ничего не упустил.
