В той поездке Ксения познакомилась с Павлом Веселовым, биологом из Новосибирска. Роман получился космический – это слово стало обиходным в то время. Заехав за вещами в Москву, Ксения улетела в Новосибирск. Там родилась Катерина. А через два года Павел, после еще одной экспедиции в Якутию, умер. От странной болезни.
Михаил Александрович рассказывал, что когда Ксения вышла замуж, он не мог поверить.
– Знаешь, Катерина, я потом понял: если бы Павел не был сиротой, она бы не вышла замуж. Догадываешься почему? – Катерина молчала. – Она ни с кем не могла бы ужиться, кроме себя. Эгоцентричная от рождения. Причем делала все, чтобы оставаться такой, какая есть.
Ксения с маленькой Катериной вернулись в Замоскворечье, к Михаилу Александровичу. Ему исполнилось семьдесят семь лет, но он еще был крепкий. Накануне их приезда он отказался от должности консультанта в геотресте, поселился на даче. И много думал.
Мать рассказывала, что однажды он позвал ее к себе в комнату, раскрыл карту. Они вместе прошлись по ней.
– Похоже, – сказал он, – твой недолгий муж побывал в аномальной зоне.
К этому времени у Михаила Александровича уже оформилась идея – почему именно это место стало патогенным. Ему не терпелось проверить. Посмотреть со стороны – староват для экспедиций. Но он знал, что поедет.
Михаил Александрович поехал в Якутию, обнаружил не только то, что эта зона на самом деле аномальная. Он понял, по какому признаку можно найти обширные пласты каменного угля.
Катерина помнит, как вся семья праздновала успех.
– Понимаете ли, – говорил он, дирижируя самому себе геологическим журналом, в котором опубликовал свое открытие, – внутри пластов возникает подземный пожар. Он может стать причиной появления «мертвой зоны». Сейчас объясню. При горении угольного пласта на большой глубине выделяется углекислый газ. Он невидимый, без запаха, человек, не чувствуя его, вдыхает и умирает.
Соломину дали в геотресте премию, на которую он сделал новые ворота для дачи. Чтобы отметить событие, позвали соседей – семейство молодого коллеги Михаила Александровича по тресту, Виктора Николаевича Зацепина.
Коллега-геолог восхищался проницательностью Соломина, охотно рассказывал о своих экспедициях. Он хотел взглянуть на карту, но Михаил Александрович уклончиво отшучивался – не готова для обнародования.
Мать Катерины в то время готовилась к защите докторской диссертации. После смерти мужа она вообще не смотрела на мужчин, а только работала, работала, работала…
А потом слетала в Якутию, через положенный срок родился Федор.
Бабушка умерла внезапно, осенью. Упала на даче, среди астр. Обширный инфаркт. После ее смерти дядя Миша прожил два года. В сезон, когда цвели астры, он слег в больницу. Букеты из сада стояли на тумбочке, всегда свежие. Но таких букетов сменилось всего-то шесть. Он ушел тихо, спокойно…
Катерина помнит, как они с матерью посмотрели друг на друга, узнав о его смерти. Будто впервые увидели по-настоящему.
– Ну вот, – сказала мать. – Что у нас дальше? – Пристально оглядела дочь. – У нас дальше теперь все по-другому.
Катерина кивнула. Но никто из них не мог предположить, насколько по-другому.
Катерина училась на химическом факультете МГУ. Она водила Федора в школу и забирала домой. Когда однокурсники звали ее в кафе или ночной клуб, она говорила:
– У меня ребенок.
К новости относились по-разному. Она замечала горящие взгляды и, напротив, немедленно гаснувшие. Ей было смешно.
