Я протестующе скулила ему в рот, продолжая вырываться. Может не до конца по-настоящему - просто меня пугал его неожиданный напор. Но Сатоева это похоже только заводило. Он легко перехватил обе мои руки своей огромной пятерней и зафиксировал у меня за спиной. Потянул, будто куклой управляет, и я послушно выгнулась в пояснице, больно упираясь лопатками в руль и невольно выпячивая вперед грудь.
Поерзала бедрами в попытке сесть удобней и занять более равновесную точку. Между ног обожгло каленым железом, потому что при этом я четко ощутила, что в джинсах в Сатоева очень твердо и горячо. И много. Сглотнула, невольно пытаясь представить, и захотелось поелозить еще раз в чисто исследовательских целях – а то я там конца-края не нашла…
Хабиб прикусил мою припухшую губу, чуть оттянул зубами, рассылая по моему телу тонкие иглы болезненного удовольствия и отстранился. Его черный взгляд был совершенно пьяный, верхние веки потяжелели, прикрывая глаза, ноздри хищно подрагивали, рот расслаблен.
-Пусти…- упрямо повторила.
Отрицательно покачал головой и, смотря исподлобья, криво улыбнулся.
- Кончиш для мЭня и пАйдеш. Усего-то, Мадинка. Давай…
Задохнулась от возмущения. Ничего себе, дерзкий!
И в тоже время по телу прокатилась жаркая томительная слабость. Со мной никогда не разговаривали ТАК. Неожиданно это было очень горячо...Границы реальности стирались под давлением чужой, буквально осязаемой похоти, погружая меня в чувственный транс. Происходящее напоминало сон - душный, знойный, горько- сладкий. Пульс грохотал так сильно, что уши заложило и все тело потряхивало в такт.
Я что? Позволю...облизнула сухие губы, смотря Хабибу в глаза...позволю ему?
Но он ведь...не спрашивает...
Хабиб четко уловил момент, когда перестала дергаться, расслабила мышцы, и осталась только крупная возбуждённая дрожь. Хватка на моих запястьях ослабла, хоть и не исчезла совсем. В черных жгучих глазах мелькнуло насмешливое самодовольство, правда сменившись нетерпеливым предвкушением.
Вторая свободная рука поползла по моему поджимающемуся животу, задирая тонкий свитер до самой шеи. Оголенная кожа моментально покрылась мурашками и от прохлады, и от шероховатости его пальцев, скользящих по ней.
Шорох одежды, наше шумное дыхание и мой оглушающий пульс. Хабиб небрежно стянул вниз чашечки бюстгальтера, оголяя соски. Опустил на них взгляд. Как прикосновение. Наглое, оценивающие и едва ощутимое. Пульс загрохотал сильнее, по телу волнами пошли нервные колкие импульсы, не давая спокойно сидеть. Непроизвольно сжав сильнее мои запястья в своей руке, демонстративно лизнул большой и указательный пальцы и легонько выкрутил левый сосок. Вдоль позвоночника прошило током, болезненный импульс ударился вниз живота.
Его взгляд вновь метнулся к моему лицу, жадно ловя эмоции. Это было самое пошлое - вот так - глаза в глаза...Чуть оттянул затвердевшую вершинку и отпустил, сделал тоже самое с другой. Я чувствовала, как мокнет белье...И не могла не смотреть ему в глаза, покрываясь лихорадочным возбуждённым румянцем. Казалось, он чувствует тоже...
Невольно выдохнула с облегчением, когда Хабиб подался ко мне и вобрал левый сосок в рот, тем самым прервав наш зрительный контакт. Слишком это было остро.
Тут же прикрыла глаза, вслушиваясь в будоражащие ощущения. Наконец отпустил мои руки, и я смогла вцепиться в него как в спасательный круг - меня словно штормило. Пальцы сами собой заскребли по жесткому ежику на его крупном затылке, оглаживая, запоминая форму черепа, ноготками царапая кожу, притянули голову Сатоева ближе к себе. Мне нравилось, что он делал губами с моей грудью. Чувствительно, настойчиво, на грани болевых ощущений, но так хорошо...
