А наша здесь: под кованым фонарем, подсвечивающим наши лица и кружащиеся вокруг снежинки. И никому в нее больше доступа нет.
Хабиб остановился около самого фонаря, развернулся ко мне и замер, засунув ладони в передние карманы джинсов и вперев в меня пытливый, задумчивый взгляд. Стало неловко. Я ждала тех самых «пары слов», а он молчал и просто смотрел на меня, чуть склонив голову набок. В его позе, вроде бы расслабленной, ощущалось огромное внутренне напряжение, передающееся через чуть поднятые плечи и ноги, слишком устойчиво врезавшиеся в землю. И это нервировало почему-то еще больше.
- Ты что-то хотел? – я выдавила из себя вежливую улыбку, зябко потирая плечи.
-Да так... – протянул Хабиб, а потом криво улыбнулся и вопросительно выгнул бровь – Косулька-Сосулька, зЭначит?
Я хрипло рассмеялась. Напряжение начало отпускать.
- Да уж, дурацкое прозвище…
- Ну, пАчему же? – возразил Хабиб, и в черных глазах мелькнули задорные черти, - Вторая часть очЭн интрЭгующая.
- Пошляк, - фыркнула я беззлобно.
И мы замолчали опять, теперь уже оба, не скрываясь, рассматривая друг друга. Я отмела всё никому не нужное смущение. Просто хотелось запомнить детали, не знаю почему. На Хабиба было приятно смотреть…
- А что у тебя за мимикрирующий под собеседника акцент? – поинтересовалась я невинно через некоторое время уютно- звенящей тишины между нами.
Настало время Хабибу засмеяться, тихо и добродушно.
- БЭсишь меня, - оскалился Сатоев, - ЧИто аж контролировать забываю…
- А-а-а, бешу, - покивала головой, - Все так плохо?
- Не плохо, скорЭе…- Хабиб замолчал, не договорив, и перестал улыбаться.
В черных глазах, направленных на меня, появилось что-то тягучее. Что-то такое, отчего улыбка сползла и с моего пульс, а пульс болезненно участился, зашумев в ушах.
- А могли бы и раньшЭ…- задумчиво и совсем тихо, будто сам себе, проговорил он.
- Что раньше? – так же почти шепотом уточнила я.
- ВстрЭтиться, - пояснил Сатоев.
Сглотнула, именно в этот миг остро ощущая красоту момента. Свет фонаря, скрывающий от нас весь остальной мир в серебристой от снега черноте, редкие пухлые снежинки, летящие с неба и цепляющиеся за ресницы Хабиба и бороду, водяными капельками оседающие на его суровом лице. Облачка пара от дыхания и от каждого слова. Словно слова эти материализуются, чтобы потом растаять в воздухе между нами.
-И что бы изменилось? – тихо поинтересовалась я чуть дрогнувшим голосом.
Хабиб расслабленно повел плечами и криво улыбнулся.
- НЭ знаю...Поухаживал бы за тобой... Цветы, рЭстики, морЭ…
Замолчал, улыбаясь.
- И даже цветы? – меня кинуло в жар от таких простых, сделанных в упор признаний и резко захотелось перевести все в шутку. Я деланно вытаращила глаза, играя изумление, - Ты? Даришь цветы?! Не верю!
Сатоев весело фыркнул и скопировал мой тон.
- ДарУ… Если дЭвчонка красивая.
- Значит, мне бы дарил? – ничего не могла с собой поделать, опять расплылась в улыбке.
- ТЭбе -каждый день, Мадинка, - заверил Сатоев, посмеиваясь, и театрально прижал пальцы, собранные в горсть, к губам, а потом отнял их со смачным звуком поцелуя. Такой характерный кавказский жест, что я захохотала.
Разговор оборвался в третий раз, давая возможность вдохнуть и прочувствовать наэлектризовавшийся между нами горный воздух. Но это ведь ничего не даст. Пора заканчивать. Стало так грустно…
- Пока, Хабиб. Спасибо что помог, - я сделала шаг назад, крепче обнимая себя за плечи.
