– Ну-ну, я еще могу сравнять завтра счет, не забывай. А потом и вовсе обыграть тебя, – с этими словами он развернулся и медленно направился к своему офису.
– Или проиграть, – шепнула я так, чтобы он не слышал.
Наступила пятница. Сказать, что я переживала – ничего не сказать. Какой бы вопрос он ни задал, я была уверена, что не смогу ответить на него. Оставалось надеяться, что он попадется на мою уловку.
– Я тебя внимательно слушаю, – весь его внешний вид кричал о том, что мне конец.
– Ладно, – я приподняла брови, – когда у меня день рождения? – улыбка моментально слетела с его лица.
– Что? Это я тебя должен спросить. Понятия не имею, – и тут же вернулась обратно, – я сказал правду.
– Нельзя говорить «Не знаю», забыл? – я почти смеялась.
– Это не честно. Пересмотрим правила.
– Пересмотрим. Только когда завершим вопросы этой недели, – он молча обошел меня и встал сзади, приблизившись губами к уху, и заговорил в него, от чего по мне снова прокатилась и упала вниз живота горячая волна.
– Я мог бы не согласиться засчитывать этот вопрос, и тебе бы пришлось задать другой, так как ты сама знаешь, что это не честно. Но я подыграю тебе, позволю выиграть в этот раз, но потом не жди от меня пощады. Я буду задавать такие вопросы, что ты не сможешь их повторить, не то что ответить на них. А желания… Сама увидишь расплату за свою хитрость, – он резко отстранился и снова оказался передо мной, кривя губы в ухмылке, а я не могла выдавить из себя ни слова в ответ.
– Что ж, раз я в любом случае проиграл, задам обычный вопрос. Где ты живешь?
– Недалеко… отсюда.
– Это не точный ответ, – он покачал головой, – мне нужен адрес.
Я не могла сказать ему свой адрес, абсолютно точно.
– Я не буду отвечать на этот вопрос, – процедила я сквозь зубы.
– Ого, не думал, что ты откажешься. Это интересно. Однако, в любом случае, я проиграл. Придумала желание?
– Да, – улыбнулась я, – не сложное и не жестокое. Надеюсь, ты вспомнишь мою доброту, если я когда-нибудь проиграю, – он насмешливо посмотрел на меня, всем своим видом говоря: «И не надейся».
– Хочу сделать несколько совместных фотографий. Прямо сейчас, – он смотрел так, словно сомневался, в своем ли я уме.
– И все? Ненавижу фотографироваться, но я думал, ты придумаешь что-нибудь изощреннее.
– Это я всегда успею. Давай, вставай рядом.
Я достала телефон и стала фотографировать. Мы кривлялись и корчили рожи, делали вид, что фотографируемся на паспорт, смеялись и дурачились.
– Теперь ты сможешь любоваться мной в любое время, – ухмыльнулся он.
– На самом деле у меня жуткая память на лица, я с трудом могу воспроизвести их в памяти, и это меня сильно напрягает. Не хочу забывать, как ты выглядишь.
– Спасибо, что упростила мне задачу. Не придется задавать этот вопрос на следующей неделе.
– Не скучай, – я бросила на него последний взгляд и зашагала прочь.
Неделю назад я думала, что, если мы будем разговаривать, это разрядит напряжение, которое образовывалось между нами при каждом пересечений взглядов. Я ошибалась. Оно росло и росло с каждым днем, и держать себя в руках становилось все сложнее. Чем больше я стремилась утолить жажду, тем сильнее она становилась.
Поздно вечером, пересматривая фотографии, меня вновь накрыло леденящее чувство, подобное тому, которое настигло вечером того дня, когда стреляли в Рому. Я не помнила, как делала эти фотографии. Мой мозг словно стирал из памяти моменты сильных эмоций и не хотел мне их возвращать. «Стоит обратиться к врачу» – подумала я, прежде чем провалиться в сон.
