Дождь - страница 31

Проблемы со здоровьем у Ангелины начались сразу, месяц после роддома дочь лежала в детской больнице, ребенка поставили в очередь на операцию на сердце, которая должна была состояться через месяц. Состояние Ангелины было стабильным и ее выписали домой. Оставалась неделя до операции, когда у ребенка начались судороги. Жанна Борисовна вызвала скорую, метаясь между ребенком и телефоном и пытаясь вызвонить врача, который должен был делать операцию. Ребенок то приходил в себя и успокаивался, то опять начинались судороги.

Ангелина умерла у нее на руках в машине скорой помощи, последняя волна судорог прошла по детскому тельцу и маленькое сердечко не выдержало.

Потом Жанна Борисовна рассказывала, как погрузила в свою старенькую девятку маленький гробик и везла хоронить дочь.

Одна.

Ехала с трудом, так как из-за слез было плохо видно дорогу.

Помнила она очень мало: снег, грязь, слякоть. На кладбище – маленькая ямка, песок, перемешанный со снегом. Она смотрела на него и думала: «Почему песок, а не земля?»

Была только она и кладбищенский служитель: мужчина без определенного возраста, который рукавом засаленного тулупа смахивал редкие слезы.

– Я это… не возьму с вас денег… могилка маленькая совсем… много капать не пришлось…, – мать медленно кивнула головой.

Она опустилась на колени у гробика, совершенно не обращая внимания на то, что они погрузились в грязный снег, смахивала редкие снежинки, опускающиеся на лицо дочери, и смотрела-смотрела, чтобы наглядеться и запомнить…

– Она там ангел, – шмыгнул носом мужик.

– У нее и имя ангельское…

Галке сейчас столько же лет, сколько было Жанне Борисовне, когда они встретились. Безусловно, философия Жанны Борисовны повлияла на Галкино мировоззрение, она сейчас также профессионально успешна, как была Жанна Борисовна. Что касается мужчин, мужчины всегда были в Галкиной жизни, есть они и сейчас, но держит их Галка на расстоянии, как бы они не хотели другого.

Аля очнулась: оказывается, она выскребает остатки йогурта из последнего, четвертого, стаканчика. За окном начало смеркаться, стало чуть прохладней. Она облизала ложечку, выкинула пустые стаканчики в мусорное ведро и легла в кровать читать книгу.

Неизвестно сколько прошло времени, когда послышался тихий стук в окно. Оказывается, она заснула. Рядом лежала книга, открытая на той же самой странице. «Интересно, я ее когда-нибудь дочитаю?» – подумала она. Стук повторился, она вспомнила про Егорыча и сразу же пожалела, что согласилась на его предложение: куда-то тащиться среди ночи не хотелось. Аля затаилась, может быть, Егорыч решит, что она заснула, и не будет настаивать, а там, глядишь и полнолуние пройдет. Но ее надеждам не суждено было сбыться: стук повторился.

Она выглянула в окно и кивнула Егорычу. Потом нашла на веранде ветровку. Из головных уборов там была только панама. Ночь и панама состыковалось мало, но ей не хотелось, чтобы ее кто-то узнал, поэтому натянув панаму до самых глаз, она решительно вышла на улицу.

Егорыч, увидев Альку, не сдержавшись, хихикнул, но сразу же осекся и принялся шепотом рассказывать диспозицию. План был простым: они пройдут через калитку, которая закрывается только на щеколду. Сразу же в начале участка стоит дом, а в конце – грядки с картошкой. Аля должна остаться у дома, и, если хозяевам приспичит в туалет, который находится посередине между домом и картошкой, или просто захотят выйти, надо позвонить Егорычу на мобильный телефон, который он перевел на вибросигнал. Егорыч соберет жуков, немного побрызгает дихлофосом, чтоб жуки не набежали хотя бы до утра, и они свободны. Ах, да, еще у соседей есть пес, немецкая овчарка по кличке Мухтар. Егорыч уже давно с ним подружился, а в этот раз уже прикормит мясом.