– Не лезь к нему! Здесь стой. А то домой пойдешь.
Мелкий недовольно посмотрел на сестру, но повторять второй раз ей не пришлось. Мальчик вздохнул, поставил ведерко на пол и, как и все, начал ждать первенца. Брюхо то и дело беспокойно хрюкала. Но голос ее не шел ни в какое сравнение с тем воем, что поднимали порой козы с овцами.
Герман присел и пощупал несколько сосков. Сжал один, другой, сцедив капли молозива. Многозначительно посмотрел на Валю, и она понимающе кивнула в ответ. Погрозив Мелкому пальцем, она присела на корточки у задних ног Брюха. Герман подвинул к ней одно из ведер с водой, и Валя обильно смочила полотенце.
Первый родовой пузырь с поросенком не заставил себя долго ждать. Он легко в какую-то секунду выскользнул из Брюха и, упав на пол, разорвался. Валя подхватила поросенка, убрала пленку с его мордочки и вытерла всего мокрым полотенцем. Передала новорожденного Герману, и он, слегка промокнув поросенка сухим полотенцем, положил его под лампочку. Поросенок почти сразу поднялся на ноги. И первый, кого он увидел в этом мире, был Василий. Первенец Брюха сделал несколько шажков в его сторону, пока не уткнулся пятачком в нос кота. Только в этот момент Василий тихо, едва слышно, зашипел. Поросенок сразу отпрянул. Это было первое в его жизни «нельзя».
Василий же потерял к первенцу всякий интерес, который был вполне себе меркантильным. Помимо половины последов, коту доставались еще и мертворожденные или умершие вскоре после родов поросята, равно как козлята и ягнята. Второму погибший скот не перепадал. Пёс не должен был ни при каких условиях видеть в опекаемых им животных пищу. Отчасти и поэтому он до поры до времени совершенно не принимал участия в общем деле и спокойно дремал в проходе.
А дело шло своим чередом. С появлением четвертого поросенка в процесс вмешался даже Мелкий. Он нарушил-таки приказ Вали. Заметив, что Герман замешкался в углу и возится с лампочкой, опуская ее так, чтобы поросятам было теплее, Мелкий подошел к Вале и протянул руки. Валя вытерла четвертого и, увидев перед собой Мелкого, не стала ругать его за ослушание, а с улыбкой передала ему новорожденного. Мелкий не без труда донес поросенка до угла и, присев на корточки, уложил под лампочку. После чего, всё же не удержавшись, схватил за ухо Василия. Кот лишь скривился в ответ и лениво повел мордой в попытке освободить ухо из пальцев мальчика. Но Мелкий не отпускал. Неизвестно, чем бы закончилась эта борьба, если бы Герман не взял брата за руку и не отправил его на место.
Пятого ждали долго. Перерыв в опоросе – обычное дело, но здесь Брюхо сделала попытку подняться, беспокойно и даже агрессивно захрюкав, хотя по виду она не опоросилась еще и наполовину. Герману с Валей пришлось успокаивать иберийку, чеша и гладя ее по морде, и особенно за ушами. Пауза длилась с полчаса. За это время уже родившихся успели переложить к «грядкам», и они сразу разобрались, что надо делать. После перерыва Брюхо в одну минуту родила двоих. Рожая следующего, она все-таки вскочила на ноги и едва не случилось страшное. Седьмой с первых же своих минут должен был стать добычей Василия, но беда была не в том. Вскочив, Брюхо мало того что едва не наступила на сосущих ее поросят, так еще и попыталась перекусить одного из них, приложенного Валей к самому верхнему грудному соску. В последний миг Герман выхватил из пасти матки ее собственного детеныша. После чего он, прижимая спасенного одной рукой к груди, другой схватил ведерко Мелкого – вот и оно пригодилось – и что есть силы ударил горе-роженицу по носу, расплескав воду прямо на морду свиньи.
