От загонов попахивало, но терпимо. Бурное цветение растительности в это время почти на нет сводило животноводческие «ароматы». Выход к воде был относительно пологим, в дерне были вырублены ступеньки, выложенные камнем. В стороне от загонов, в завершавшейся как раз в этом месте дубовой роще, было достаточно места для временного лагеря.
На берегу Еву и Виталия встретил Мелкий. Он стоял на верхней ступеньке лестницы. Ева встала и помахала ребенку рукой:
– Привет!
Виталий поддержал ее, хоть ребенок и был незнакомым. Мелкий не изменился в лице. Только поднял руку, спрятанную до этого момента за спиной, прицелившись в приезжих. В руке у Мелкого был револьвер. Понятно, пневматический, с шариками вместо пуль. Но копия полицейского кольта была настолько правдоподобна, что на расстоянии ее легко было спутать с боевым оружием. Что и произошло. Приезжие не на шутку перепугались.
Виталий схватился за весло – мотор был уже выключен – и попытался оттолкнуться от берега. Но намерение его не совпало с Евиным, которая, напротив, выпрыгнула из лодки, застыв на нижней, покрытой на сантиметр водой ступени. Виталий в панике гребнул обратно, и лодка ударила носом Еву под колени, сбив ее с ног. Она упала в лодку вверх тормашками. Виталий легко подхватил ее под мышки и усадил на скамью. После чего оба уставились в ужасе на Мелкого, который все это время не опускал ствол.
– Это что такое?! – за спиной Мелкого появился Герман. Одним прыжком он оказался рядом с братом и попытался перехватить пистолет. – Я говорил тебе не направлять оружие на людей? Говорил?!
Мелкий вырвался из рук старшего брата и побежал к спускавшейся Вале. Он спрятался за сестрой, обхватив ее колени руками. Выглянув в сторону Германа, Мелкий обиженно нахмурился.
– Что? – спросила Валя у Германа, погладив Мелкого по голове.
– Вон, – Герман показал на Еву и Виталия, – целился… Забери у него…
– Да ладно, это ж игрушка. Сам подарил… Ты же не будешь больше? – улыбнулась Валя Мелкому.
Тот кивнул в ответ. Правда, видно было, что обещание это гроша ломаного не стоит. Герман недовольно покачал головой и извинился:
– Простите.
– Да ничего, бывает, – отмахнулся Виталий, слегка смущенный тем, что действительно испугался чему-то на глазах Евы, и она это почувствовала.
– Здрасьте. А вы кто? – спросила меж тем Валя. Она тоже, как и Даня, обратила внимание на пусть уже и потрепанную укладку. Впрочем, не только в ней было дело. Эти двое в лодке, очевидно, не местные. Они из того, другого мира. Нельзя было уйти от них так просто.
– Я – Ева.
– А вы?
– Я – Виталий.
– Муж?
– Нет. Я друг… То есть…
Валя скользнула взглядом по руке Виталия, лежавшей на животе Евы, и улыбнулась:
– А! Вы пахарь, – хмыкнула она, не до конца понимая, что говорит.
Слышала как-то от местных. Догадалась, что это может значить. Хотя представления об отношениях мужчин и женщин у нее с Германом были все-таки островитянские. По приходу обычного женского мама доступно объяснила Вале физиологию. Федя в то же примерно время ответил на некоторые вопросы, вдруг возникшие у Германа. Хотя многие из них его, как и любого отца, поставили в тупик. Но вот придумать что-то правдоподобное о разделе общей детской на две ровные части, высокой, пусть и не до самого потолка, перегородкой оказалось не так-то просто. Так надо и всё.
В какой-то степени выручали случки животных и их окоты, которые были обычным для детей зрелищем, – эту сторону жизни стада от них никто не прятал. Но с человеческими отношениями было сложнее – тут нужен был кто-то другой. И собственный опыт. А его не было. С местными общались мало. Да и сколько их было? Раз, два и обчелся. Так что в этом смысле Валя и Герман, можно сказать, задержались в развитии. И, глядя на эту лощенную, красивую, пусть и испугавшуюся игрушечного пистолета пару, Валя чувствовала какую-то непонятную для ребенка тоску, будто что-то проходило мимо нее, что-то очень важное, для чего необходима была обычная жизнь, а не та, которую вели они. Герман, испытывавший схожие ощущения, вывел ее из задумчивости:
