Драгоценность Бытия - страница 41

– Отпусти все – и свое счастье, и свое несчастье.

– И книги тоже нет. Ничего нет. И то, что пишется; и тот, кто пишет; и тот, кто читает. Ничего нет, никого нет. А что есть?

– Ничего нет.

– Что мне делать?

– Смотри прямо в глаза Одному что есть.

– И всё?

– Всё.

…В этот раз возвращаюсь налегке из супермаркета, куда раньше часто ходила за продуктами. По пути решила заглянуть в парк, где вечерами бродила с мольбой, произнося всего два слова: «Мама-Папа». Иду по нему, и что-то теперь знает, что нет даже той навьюченной продуктами женщины. В сторонке раздался плач ребенка. Вновь что-то во мне знает, что плачущего ребенка тоже нет. Я вдруг очутилась в глубине парка, сижу на земле возле высохшего дерева, ощущая в теле щемящую тоску одиночества, и осознаю, что людей тоже можно понять. Почему они так цепко держатся за родных, детей, внуков, друзей; в конце концов, за домашних питомцев: они не хотят чувствовать это. Люди уходят на поиски противоположного пола, уходят в горячительные напитки и наркотики. Уходят в накапливание материальных ценностей. У всего этого одна цель – не чувствовать «ничегошность» того, в чем они оказались. Именно так они спасаются от неживого одиночества в несуществующем материальном мире. Теперь становится понятным, что люди держатся за страдания, за непереносимую боль тела, за то, что я называю адом, – они нуждаются в том, чтобы хоть как-то чувствовать себя живыми.

Почему неживой? Потому что этот мир соткан из материи. Реальность – это не материя. Поэтому людям не найти счастья и любви в мире материи, поэтому они заполняют себя хоть чем-то, даже болью. Грустно, но так.

…Сижу в безмолвии природы, наблюдаю и понимаю, что даже назвать себя «одиночеством» означает попытку придать образ Тому, Чему нет Названия. Бог – Единое Целое. Бог – все, что есть. И оно не нуждается в том, в чем нуждается «отдельное» от Целого. Оно не сопротивляется тому, чему сопротивляется обособленное Я. Продолжая созерцать происходящее, сказала: «Я остаюсь с Этим». Как? Буду просто смотреть в Одно. А как жить, чтобы быть, знает Оно само. Пожалуй, Берт Хеллингер был прав, сказав: «Я остаюсь одна – там выход». В Одном.

Иду домой из парка по знакомым местам, и такое чувство, будто вся моя деятельность со всеми ее переживаниями в этом материальном мире проносится в один миг перед глазами. С легким вопрошанием думаю: а где та милая симпатичная женщина за рулем, возившая детей в школу и на другие их занятия? Где тот малый бизнес, которому отдала так много энергии? Где тот славный мальчик, сильно любящий своих родителей? Где милая красавица дочка, которая уже в старших классах просила меня после работы отвезти ее то в один клуб, то в другой? А затем, повзрослев, уже сама возила маму в свои любимые рестораны. Где все это? Возникла добрая ностальгия по тем временам, и нет уже желания вернуть все назад. Чувствую легкое расставание, но теперь уже совершенно по-новому, по-взрослому, осознанно, ясно, без любви, без страха, без намерения, с чувством благодарности за то, что это все было. Никакого сожаления. Все просто есть. Опять вспоминаю подсказки духовных мастеров: «Не будьте поездом – станьте станцией». И я схожу с поезда с легким шлейфом благодарности и любви всему тому, что было пережито. Все это было подарено на время – разве это уже не чудо? Чудо. Самое главное – кого это волнует? Разве это может волновать мир, которого нет? Конечно, нет. Именно поэтому все тихо успокаивается, возвращаясь в Исток. Просто есть чувство, что нечто очередное незавершенное тихо завершается и входит в свое естественное русло. Что это? Я не знаю. Нет грусти, обиды, жалости. Тихий покой. То, что должно встать на свое место, встает на свое место. И это правда: «Счастье – это То место, где отсутствует личность. Счастье и личность – несовместимые вещи».