В комнате повисла тишина. О недавнем присутствии здесь старой феи напоминал лишь едва уловимый запах роз. А еще… Леона невольно вздрогнула – еще ее рыжие волосы, конечно.
Первой опомнилась Изольда Орвин. Подняв с пола злополучную салфетку, она швырнула ее в камин, полюбовалась пару мгновений на разгоревшееся пламя, а потом медленным шагом направилась к Леоне.
– Что, довольна? – прошипела хозяйка дома. – Лишила меня милости феи, и довольна? Думаешь, я это так оставлю? Ты за всё ответишь! Проклятая, проклятая тв…
Видимо, вспомнив в последний момент, что благовоспитанной даме не пристало сквернословить, словно какой-нибудь дочери торговца, Изольда Орвин замолчала и взмахнула рукой. Леона зажмурилась, понимая уже, что не успевает уклониться.
Но хозяйка дома так и не ударила ее, а лишь приглушенно вскрикнула. И тут же раздался голос хозяина дома:
– Попробуй только тронь.
Леона открыла глаза и немедленно захотела закрыть их обратно, потому что обнаружила перед собой господина Николаса Орвина, который держал супругу за запястье и хмурился, а та смотрела с яростью на Леону и дергала рукой, пытаясь освободиться.
– Попробуй только тронь, – повторил господин Николас.
Он все-таки разжал пальцы. Быстро и бесцеремонно оттеснил госпожу Орвин в сторону. И, не обратив внимания на ее жалобный писк…
…опустился перед Леоной на одно колено.
– Ты самая прекрасная девушка на свете, – заметно волнуясь, заявил он. – Без тебя моя жизнь не будет иметь смысла. Милая Элеонора, я прошу, умоляю, выходи за меня замуж!
– Ч-что? – пролепетала она, ошеломленно глядя на обоих Орвинов.
– Что?! – закричала Изольда Орвин.
– А с этой женщиной я разведусь. – Николас Орвин тряхнул головой и задорно, по-мальчишески улыбнулся. – Я никогда ее не любил.
В ту же секунду госпожа Орвин схватила с ближайшего столика расписную керамическую вазу, подлетела к господину Орвину, размахнулась и с криком «НЕТ!» разбила эту вазу о его затылок. На пол посыпались черепки, а Николас Орвин даже охнуть не успел – растянулся на полу собственной гостиной и больше не двигался.
Госпожа Орвин преспокойно опустилась на колени рядом с мужем, взяла его за руку и принялась искать пульс.
– Пресвятые духи, он жив? – воскликнула Леона.
– Жив, – ответила Изольда Орвин. И добавила: – А вот тебе… точно не жить.
Сейчас был не самый подходящий момент объяснять разъяренной женщине, что во всем виновата старая фея. Леона попятилась, невольно ежась от откровенной ненависти в глазах госпожи Орвин. Потом развернулась и побежала к выходу.
***
Было уже темно, когда она наконец добралась до дома.
Леона всегда любила большой старый дом из красного кирпича, который испокон веков принадлежал роду Вальенте. Любила нежно – в конце концов, она в нем выросла. Родители ушли из жизни, когда она была еще ребенком, так что Леона их плохо помнила, хоть каждый день и здоровалась шепотом с портретами обоих в малой гостиной. Давным-давно отец взял с брата обещание, что в случае необходимости тот позаботится о единственной племяннице – так и получилось, что однажды Леону привели в этот богатый красивый дом и объяснили, что она останется в нем жить.
Отец был младше дяди Стефана на восемь лет и, как младший, не унаследовал никакого имущества. В молодости отец поступил в военную академию в Латарисе и стал офицером, а после отправился служить на восточную границу, где не только защищал королевство Латер-Лест от набегов диких племен, но и женился на местной красавице. Правда, выбирал он не разумом, а сердцем, так что поправить свои дела с помощью женитьбы не сумел – матушка была рода хоть и благородного, но совершенно обнищавшего.
