– Но ты-то вообще старше всех на много столетий.
– Зато внешне я остаюсь всегда молодым.
– Когда не превращаешься в злого и огнедышащего дракона.
– Но тебе ведь повезло, что этот дракон на твоей стороне?
Наша обычная перепалка! И так день за днем! Общение с Серафиной порой утомляло.
– Одно и то же имя это дурной знак, – уже в сотый раз повторила Серафина, тряхнув длинными локонами. Они засверкали в закатном солнце, как нити волшебных прях. Каштановое руно! Я все-таки коснулся их пальцами. Действительно мягкие, как пряжа.
– Духи предрекают, что тот, кого звали так же, как моего покойного супруга, способен меня уничтожить.
– Не переживай! Я тоже смыслю в магии. Если бы опасность была такой большой, я бы это мог предвидеть.
– Тебе тоже снятся пророческие сны, которые каждый раз сбываются?
Нет, такие мне не снились. Но я не стал ее разочаровывать и кивнул.
– После этих снов очень тяжелое ощущение. Через них говорит судьба, и она будто заковывает тебя в цепи, потому что изменить уже ничего нельзя. Мы смотрим сны, как пророчество, и можем лишь с ним смириться.
– Тебе это тоже духи твердят?
– Они говорят, что ты сжульничал и превратил короля Аларика в отвратительного болотного дракона, чтобы его же собственная армия забила его копьями.
– Воины, которые принесли тебе тело мужа, наверняка, доложили о том же самом. Не только духи витают везде и видят все.
– Ты поднес ему зеркальце, и он начал превращаться.
– Он сам меня попросил.
– Да, неужели? – она сжала кулачки, хрустнув дорогими перстнями.
– У нас зашла речь о том, как хорошо быть могущественным драконом. Он как раз очень сильно переживал в тот момент из-за того, как запросто я разгромил его войска. Ну, какой поверженный правитель не мечтает ощутить себя в шкуре огромного и сильного дракона? Вот я и оказал ему услугу, помог превратиться.
Это была ловушка. Его приближенные увидели, как дракон выползает из королевского шатра, и накинулись на него с копьями и булавами. Ошеломленный превращением король не знал, как защититься.
– Ты оказываешь услуги, как хитроумный джинн.
– Общаться с джиннами это твое призвание, – я искоса глянул на духов. – Они слушаются лишь красавиц.
– И лишь слепых, – она сделала ударение, и почему-то стало жутко. Неужели быть ослепленной когтями дракона это значит, в жаргоне, обладать какой-то особенной властью над потусторонним миром. Серафина была почти полностью бездарна в колдовстве, пока не лишилась зрения.
– Ты хотела посадить меня на цепь, – напомнил я, но чувство вины от этого не уменьшилось. Не стоило ее обижать.
– Не на цепь, а на ленту.
– Лента была заговорена. Ее и титан бы не порвал.
Королева от досады снова сжала кулачки. Как легко дракон мог раскусить все ее женские хитрости! Ей повезло, что этот дракон решил стать ее кавалером, а не врагом. Хотя ухаживать за ней порой было чертовски сложно. У нее характер дьяволицы. Вероятно, поэтому я к ней так привязался. У Розы был такой же характер, разве еще чуть более буйный. Почему все красивые женщины такие же колючие, как розы? Об этом можно спорить так же долго, как о том, зачем розам нужны шипы.
– Я все равно тебя люблю, – заверил я. – Хоть ты и мерзавка.
– Не издевайся!
– Я серьезно.
– Тогда принеси мне голову Аларика.
– Которого из двоих? Мертвого или живого?
Серафина призадумалась.
– А можно и ту, и другую для надежности.
– Ну, одну ты можешь добыть сама из саркофага в королевской усыпальнице, а вторую, так и быть, достану я. Тебе она нужна в отсеченном, но живом виде? Хочешь задать отрубленной голове короля вопрос о том, зачем он шел на тебя с войной, – это я мог устроить. Только головы я обычно отрывал когтями, а не рубил. Как бы Серафина не поймала меня на красном словце и не потребовала потом компенсации за ложь. Лучше быть конкретнее, я слишком долго вертелся при разных королевских дворах и слишком привык к витиеватым фигурам речи. Нужно говорить напрямую, но иногда я не мог удержаться и дразнил строптивую красавицу.
