Савонарола, голый, ничком лежал на полу. Из свежих ссадин на спине еще сочилась кровь; под ними были старые, а под старыми – еще более старые. Цинтия обогнула его, не в силах отвести глаза. Ей представилось, как он вскакивает, наставляет на нее плетку, пригвождает ее к стене взглядом и голосом. Однако он не шевелился.
Цинтия вдруг поняла, что еще способна на жалость. Так что, возможно, ее душа не окончательно погублена.
Больше никого на этаже не было, и уж точно не было заложников. Цинтия спустилась на первый этаж. Тут тоже никого не оказалось, даже слуг. Спуска в подвал, если он и был, она не нашла.
Сверху донесся стон. Цинтия надела сандалии и вышла на улицу.
Домой она вернулась почти в темноте, тихонько проскользнула в комнату и начала смывать грим.
Стук в дверь.
– Цинтия?
– Сейчас, отец. – Она зачесала волосы назад, набросила платок и открыла дверь.
Витторио держал свечу и кубок с вином.
– Ты уходила. Где ты была? Я думал… тебя тоже похитили.
– Я… – Что говорить, а что нет? Отец не умеет интриговать, оттого-то они и оказались так беззащитны. – Я просто вышла прогуляться. И ужинать дома не буду, пойду в Палаццо Медичи.
– Я не слышал, чтобы тебя приглашали.
– Это было после вашего ухода. И к тому же вы знаете, нам там всегда рады. Хотите пойти со мной? Вам не стоит сидеть дома безвылазно…
– Нет. Нет. – Лицо Витторио казалось почти безумным. Свеча у него в руке дрожала. – Обязательно ли тебе сегодня туда идти, доченька? Шпион подумает, ты идешь донести…
– Отец, прошу вас, не надо.
Витторио закрыл глаза. Цинтия чувствовала его боль, но не могла больше терять время.
– Мне пора одеваться, иначе я опоздаю к ужину и вынуждена буду извиняться.
– Хорошо. Тогда… выпей хотя бы со мной вина, раз мне предстоит ужинать в одиночестве.
