Дракон среди нас - страница 37



Илидор с весёлым изумлением наблюдал, как Йеруш Найло играет с котёнком, улыбается, совсем не выглядит безумным, не совершает дёрганых телодвижений и вообще невероятно похож на обычнейшее, нормальнейшее двуногое.

Вскоре уже весь лагерь покатывался со смеху, люди восклицали: «Гляди, гляди!» и «Ай да хищник, ай да крысолов растёт!». Только брюзга-стряпуха делала вид, что не слышит никакого хохота, да баюн в сторонке молча плёл обережь, впрочем, наблюдая за котёнком со спокойным благожелательным интересом.

Частушечница подошла тихо, и дракон от неожиданности вздрогнул, когда она села на пенёк рядом с ним. Покосился.

– Уступишь мне котёнка, Илидор?

Он обернулся всем телом, посмотрел на неё внимательно, с интересом. Была она крепкая, плотно сбитая, как все люди из группы Кумлатия, но какой-то летящести придавали ей бусины, вплетённые в светло-русые косы, широкий расшитый пояс с длинными завязками и весёлый прищур глаз. Почти лисьих, только весёлых.

Дракон поёжился.

– Правда, уступи котёнка. Он хорошим зверем вырастет, бойким, за ним смех идёт, будет боронить нас от осенней лихоты, а зимой как на постой станем, он мышей почнёт гонять. Я люблю котов, ты не думай. Кормить буду и заботиться, не выброшу и в обиду не дам. Вот чтоб мне голос потерять, если совру тебе!

Илидор молчал, в общем, просто от растерянности. Он ещё не думал, что собирается делать с котёнком, – подобрал его просто потому, что не мог оставить на дороге.

– Тебе же он не нужен, – продолжала упрашивать частушечница. – Тебя и так никакая лихота не возьмёт.

– С чего это?

Женщина мотнула головой.

– Не возьмёт и всё. Ты другой.

Дракон снова поёжился – теперь уже от вечерней прохлады – и ляпнул наобум:

– Уступлю тебе котёнка за три монеты.

Ни сам Илидор, ни частушечница в жизни не слыхивали, чтобы котят продавали, – хотя образованный Йеруш мог бы им рассказать про несколько эпидемий сыпняка и пузыристой трясучки в землях Эльфиладона и близлежащих людских. Болезни, как считалось, разносились крысами, так что в те годы котят от кошек-крысоловок продавали по цене хорошей дойной коровы.

Частушечница крепко задумалась и довольно долго, склонив голову, смотрела, как котёнок гоняется за веткой. Что-то прикидывала, шевеля губами.

– Негусто у меня с монетами сейчас. Может, мёдом возьмёшь? Или зайчатиной вяленой? Ещё есть беличьи шкурки, но они дороже трёх монет, их я в Хшане буду продавать. Если дотуда вместе дойдём, так смогу отдать и монетами.

Илидор не имел ни малейшего понятия, где находится город Хшан (или Хшана?), а в животе дрались голодные кишки.

– Можно и мёдом.


***

Наевшиеся осоловелые люди медленно расползались группками в сумерки. Где-то тихо напевали, где-то травили байки, и все голоса оборачивались вечерней сонной леностью. Только Илидор сейчас выглядел даже бодрее, чем днём, глаза его блестели, а тело тянулось к небу словно само собою, перехватывая управление у головы, разворачивало плечи, поднимало подбородок, трепетало крыльями.

– Я надеюсь, ты не планируешь носиться над лагерем и орать, – веско изрёк Найло.

И посмотрел таким эльфским взглядом, что на миг дракону показалось – Йеруш сейчас добавит: «Это прямое указание, сделанное в интересах Донкернаса, Илидор, если ты вдруг не понял».

– Взлечу повыше, ага. Так даже лучше, знаешь, небо ведь гигантское – за год не проорёшь.

– Илидор! – в голосе Найло прорезались почти-просительные нотки, он схватил дракона за плечо, едва ли осознав это. – Не надо сейчас летать! Вокруг прорва народа, тебя могут увидеть! Может, они будут бежать отсюда до самого моря с криками и всем о тебе расскажут, и потом в каждом городе стражи будут узнавать в тебе дракона! А может, эти люди сейчас побегут на тебя с дубинами! Нам не нужны сложности, нам не нужно создавать их больше, чем уже есть, ау, Илидор, ты меня слышишь, ты понимаешь все мои слова? Полетаешь в другой день, когда вокруг не будет стольких людей! Сейчас не время!