— Медведь мой, — незнакомец внезапно выступил вперед, обрывая мои невеселые размышления. — И купишь ты его у меня.
— Тогда почему ты вместе с Таирой? — недоверчивый взгляд в мою сторону заставил почувствовать здесь лишней.
Я неловко переминалась с ноги на ногу. Будь моя воля, оказалась бы далеко-далеко!
— Она любезно одолжила повозку, чтоб доставить дичь.
— Ты вообще кто какой? — мясник с подозрением качнул лысой головой и грязные руки в бурых разводах упер в плотные бока. — У нас не любят чужаков.
— Своих, смотрю, тоже не любят, — усмехнулся воин. — Так что мне без разницы.
— Я тебя не знаю, — и снова претензия в голосе.
— От этого медвежатина не станет хуже. Хотя, если не хочешь заработать, не надо. Дело твое, — воин шагнул к телеге и приказал, повернувшись ко мне: — Покажи, где таверна!
Я молча кивнула, с трудом сохраняя отстраненный вид.
А сама при этом довольно наблюдала, как жадно забегали маленькие глазки мясника, как покраснели щеки и лоб.
Все-таки это был гениальный ход!
Если мясник откажется от мяса, мы можем предложить его в таверну. А если и там не захотят платить, то у меня мгновенно появилась еще парочка мест на примете.
Медвежатина — штучный продукт. Ходили слухи, что мужчине, съевшему медвежье сердце, будет способствовать удача в любви. Да и просто расстелить перед камином медвежью шкуру приятно любому аристократу!
— Ладно, — рявкнул Стефан, ощутив, как редкий продукт уплывает у него из-под носа. — Уговорили.
Незнакомец снова повернулся к мяснику. Его прищуренный, насмешливый взгляд, небрежное пожатие плеч, будто показывал: еще не известно, кто кого в итоге уговорит.
— Сколько?
— Даю вам три золотых, — лысина мясника заблестела на солнце от испарины, покрывшей кожу.
Я фыркнула. Цена была смешная.
Одна шкура стоила дороже. А уж мясо… Уверена, за медвежьи отбивные каждый второй богач не постеснялся бы выложить золотой! Мой союзник невозмутимо повернулся в мою сторону:
— Едем в таверну!
— Уверена, госпожа Леклиф оценит тушу медведя по достоинству, — поддакнула я.
После моих слов Стефан выставил вперед грязные ладони и вымученно выдавил:
— Ладно! Не торопитесь с выводами! Не устраивает моя цена — скажи, сколько хочешь!
— Тридцать золотых, — заявил незнакомец.
— Это грабеж! Ты с ума сошел!
— Ты прав, — воин кивнул, легко запрыгнул в телегу и протянул мне руку. — Безумием было думать, что ты дашь справедливую цену.
Мясник вытер крупные кисти о грязно-серый фартук в багровых разводах и пробурчал:
— Заплачу. Хотя цена грабительская! Ждите.
Когда он ушел, я повернулась к своему союзнику, не в силах скрыть восхищение. Прошептала:
— Не знаю, на что вы собирались тратить золото. Но в любом случае... спасибо, что поставили на место Стефана!
— В ваших краях многих пора ставить на место.
Я кивнула и замолчала, перебирая в памяти людей, которым матушка делала добро.
Стефану она позволяла охотиться в наших лесах, а его детям — ловить рыбу в нашей речке. Когда они прибегали к нам в дом, голодные, измазюканные, Милара Добрая всегда находила, чем их угостить.
Однажды Мэт, самый старший, упал в реку, затянутую тонким слоем льда. До отчего дома бежать было далеко. Поэтому он примчался к нам, замерзший, как льдинка. Матушка весь вечер отпаивала его горячим чаем, укутав в шерстяную одежду. В итоге, он даже не заболел.
Сколько людей из тех, что улыбались матушке в ответ на ее добро, сейчас от нас отвернутся?
