Море ждет! Море ждет! Матроса Джори море ждет!
Молодой матрос Джори в море уходил,
А его малышка Клара кричала ему вслед:
«Возвращайся, милый, ты обратно поскорей,
Я верна тебе до гроба отныне и впредь!»
Жди меня! Жди меня! Малышка Клара, жди меня!
Жди меня! Жди меня! Малышка Клара, жди меня!
В плаванье прошло полгода, и вернулся наш матрос,
Для своей малышки Клары он подарочек привез.
Но что видел моряк Джори, к ее дому подходя?
Не жива малышка Клара, от скалуты померла.
Как же так? Как же так? Малышка Клара померла!
Как же так? Как же так? Малышка Клара померла!
[28]Матросы «Фредерики» знали и другие шанти[29], но отчего-то «Несчастный Джори» нравился им больше всех. Песня могла насчитывать десятки повторяющихся куплетов и припевов, в которых менялись лишь имена избранниц Джори, так что запомнить ее было несложно, а постоянное напевание одного и того же бойкого мотива с одним и тем же ритмом помогало слаженнее работать. Немолодой боцман сидел на бочке с питьевой водой, куря трубку и распевая, собственно, основной сюжет песни, а команда хором вставляла между его куплетами нужный припев. Раз за разом «Несчастный Джори» разносилась над волнами Седого моря, и некоторые пассажиры уже начинали поскрипывать зубами.
Когда же боцману, а по совместительству главному шантимену[30] «Фредерики», и самому надоедала эта песенка, вместо приговора очередной несчастной девице он пел:
Прошло время, бедный Джори, пьяный горем и вином,
Был покинут даже морем и уверен лишь в одном:
Его счастье в жизни подло обошло уж стороной.
Под трактиром, горем пьяный, наш моряк нашел покой!
И верно, ведь скалута, или «смерть шлюх», как ее еще зовут, – это срамное заболевание, которое быстро пожирает женщин, но в теле мужчины развивается довольно лениво и долго не дает о себе знать. Но когда все-таки дает, гениталии переносчика распухают и краснеют, начинают сочиться гноем и причиняют страшную боль даже при легком касании, не говоря уж о тех муках, которые испытывает больной при мочеиспускании. С такой-то ношей о мореходстве точно можно забыть. А вот если бы Джори хранил верность первой своей избраннице и меньше общался с портовыми проститутками Хвостового архипелага, то, возможно, не подцепил бы этой гадости, и песенка о нем была бы короткой да счастливой.
Всего неделю назад, впервые ощутив качку, Тобиус еще побаивался нападок морской болезни, но оказалось, что он, всю жизнь проживший на суше, отлично чувствовал себя и в море. Мерное покачивание, скрип такелажа и непрекращающийся шум воды даже доставляли ему удовольствие, помогали быстро и крепко засыпать. Так что когда многие пассажиры регулярно свешивались за борт, чтобы опорожнить желудки, магистр стоял на палубе, широко расставив ноги, и с удовольствием подставлял лицо соленому ветру.
– Вижу, ты прямо в восторге… – хмуро сказал Томех Бэлза, которому не так повезло с вестибулярным аппаратом.
– Вот, возьми. – Тобиус передал ему две тоненькие, не толще колоса, палочки.
– Это еще что?
– Зажми меж зубов и посасывай. Я читал, это должно помочь.
– Чушь какая-то…
– И смотри на горизонт. Я постоянно тебе говорю: смотри на горизонт, он неподвижен…
– Да какой, к ахогам, горизонт! Тут одна серая хмарь во все стороны до самого твоего горизонта! Шиш разглядишь!
Над морем грянул раскат грома.
– Плохо дело, – Томех сунул палочки в рот, – капитан говорит, что шторма не миновать… как же меня все это заманало! Холодно до жути, темно как ночью, а теперь еще и это!
