Я содрогаюсь. Сыворотка не позволяет совершаться превращениям, уродует тонкие настройки организма, и метаморфозы прекращаются навсегда. Сыворотку вкалывают обычно перед казнью, чтобы существа не могли перевоплотиться и улизнуть от возмездия. Гордону просто повезло, что я появился раньше, чем палач со шприцем.
– Идём! Выходи, Гордон!
Запираю камеру. Жаль, ключ не вернуть на место. Тогда бы вообще было концов не найти. В любом случае, искать будут хрупкую блондинку. А Ли отсидится на родине или откупится.
– Я сам решу, чито мне дерать, Довик, – сказал он мне, – не первый раз Ли Вань попадает в перепрёт.
Хм. Кто бы мог подумать. Авантюрист. Запомним на будущее.
Узенький проход на крышу сделан для трубочиста. Он неудобный – плевать, главное, что он есть. Гордон в облике дракона точно бы здесь застрял. Дверь на замке, конечно. Такой замок был на буфете, куда бабушка прятала от меня еду. Легко открывается шпилькой.
На крыше темно и ветрено. Подходим к краю.
– Гордон. Ты уже можешь?…
– Да, – перебивает он, – ровно сутки прошли, я готов.
– Тогда не будем терять времени. Приземлишься за городом, возле реки, где пещеры, знаешь? Только не превращайся, полетишь дальше.
Гордон пристально смотрит на меня, но молчит. Кивает. Сосредотачивается. Миг – передо мной расправляет крылья сапфировый дракон, самый прекрасный из всех, кого я видел.
Полёт – самое восхитительное, что происходило со мной в жизни. Ни с чем не сравнить момент единения с огромным могучим существом. Ощущение нереальности и всемогущества, ликования и полноты жизни.
Гордон делает плавный разворот над тюрьмой – во дворе поднимается суматоха, доносятся слабые испуганные крики, выстрелы, солдаты задирают головы, рассматривая дракона, улетающего от правосудия.
***
На берегу тихо и холодно, от близкой воды тянет сыростью. Я дрожу в своём девичьем платье. Гордон складывает крылья и вопросительно смотрит на меня.
– Именно сюда ты хотел?
– Подожди немного, пожалуйста, – говорю я, – мне надо взять кое-что в пещере.
Зайдя в тёмную нору, зажигаю факел. Чужие тут не бывают, боятся. Здесь мы прячем свою добычу. Быстро переодеваюсь в тёплую одежду. Ух, хорошо! И как это женщины носят юбки? Беру один из узлов, сваленных у стены, выхожу. Тяжело, чёрт!
Дракон смотрит на меня, его глаза мерцают синим светом.
– Гордон, – говорю ему и прикасаюсь к тёплой чешуе, – я не полечу с тобой. Мне ещё рано. У меня много дел здесь.
Дракон в недоумении.
– Но, Довик… ты должен полететь вместе со мной!
– Успокойся, Гордон, – говорю ему таким тоном, каким и должен говорить.
– Я скажу тебе, чтоб ты понял. Мой отец был Всадником. Это многое объясняет, правда?
Гордон поражён. В его глазах появляется понимание. Действительно, кто, кроме Всадника, мог подойти к нему в первый же день знакомства и предложить: «Ну что, полетаем?» Не всем дано разглядеть Дракона в теле человека. Для Всадника это легко, как увидеть звезду на небе.
Говорю древние слова, глядя дракону прямо в глаза, как до меня делал мой отец, а до него – мой дед, и прадед, и нескончаемое количество Всадников.
Воздайте почести Драконам
В поступках, мыслях и словах,
Они встают живым заслоном
На смертных царствах рубежах —
Там, где решает взмах крыла:
Жить миру иль сгореть дотла.
Гордон не пытается больше спорить. Драконы не спорят со Всадниками. Он склоняет голову. Огромная слеза скатывается прямо мне в ладонь и тут же застывает звёздчатым сапфиром.
