Похвалил… Но Гриша не знал, что в это время я так зла на него, что держу под столом ему что ни на есть настоящий кукиш!
***
День получения визы – это были самые напряженные пять часов ожидания своей очереди к окошку консула. Но пройдя через зеленые листочки ребят, кому отказали, через слезы, духоту и отсканировав все пальцы, мы получили визы!
***
Что я чувствовала, перед тем как покинуть город и отправиться в Америку? Было немного грустно и страшно. А еще все казалось, что я что-то забыла положить в рюкзак. Каждый из нас шестерых отправлялся в Америку всего с одним рюкзаком. На четыре месяца.
Не знаю почему, но в некоторые моменты я бываю очень странно-сентиментальной. Так вот и тогда на глаза накатывались слезы. В голове проносились образы. Мама, мой брат, кафе, в котором я зарабатывала деньги на программу. Но внутри был все же этот маленький комочек воодушевления, если не сказать восторга победителя. Новая жизнь, новые возможности. Наша Америка. «Наше американское лето», – как любил повторять наш агент Стас.
Через полчаса мы стояли на вокзале. Нас провожали две подружки. Не люблю долгих прощаний. Да и Ева тоже. Вот мы обнялись на прощанье. Ровно в шестнадцать часов по Москве наш автобус должен был отходить с ЖД вокзала города Воронежа. Мы расселись. Ребята стучали в окна, махали родным и друзьям. Всех, кроме нас с Евой, провожали родители. Я набрала мамин номер телефона.
– Мам, ну мы в автобусе. Сейчас уже поедем. У меня все хорошо, – эта последняя фраза была уже коронной. Я повторяла ее в трубку уже неоднократно, с того момента, как последний раз видела ее – первого мая. – Как приедем в Москву, я позвоню, или напишу.
– Хорошо, удачного пути. Люблю тебя…
– И я тебя очень люблю…
Разговор был напряженным. Я отвернулась к окну. Ева тоже разговаривала с мамой.
Было и грустно, и весело. Мы тронулись.
В Москве мы были уже ночью. Водитель высадил нас. Куда идти дальше, я не знала. Потому что была полностью уверена в Грише. Он был нашим главнокомандующим. Просмотрел наш путь, все выверил: где, как и за сколько мы должны доехать до аэропорта. Метро, потом полчаса на маршрутке – и мы в Домодедово.
– Я чувствую себя, как из деревни. Мне кажется, все смотрят на меня и думают: он из деревни, – повторял нам Коля, пока мы ехали в маршрутке. Правда, и потом в Америке он это тоже повторял… Но тогда уже мне казалось, что это камень в мой огород. Потому что, в отличие от всех остальных, я прожила большую часть своей жизни именно там, в деревне.
Уже в аэропорту я еще раз позвонила маме. Хотелось поговорить с ней как можно дольше. Но ее отсутствие эмоций меня просто убивало. Мне лететь на самолете, я ее четыре месяца не увижу. Она больше эмоций проявляет, когда провожает меня в университет.
Пока все деньги на счету не закончились, я рассказывала, что у нас все хорошо, что самолет у нас до Лондона в пять утра, мы будем сейчас ждать и, как только я смогу, сразу сообщу, как у меня дела, все ли хорошо.
Все шестеро мы расположились у стойки с надписью нашей авиакомпании. Надо было чем-то себя занять, потому что ждать еще долго, а есть было уже нечего. А хотелось. И мы принялись играть в «Американского студента», или в «Крокодила» – как ни назови, правила те же. За нами очень внимательно наблюдали постепенно подходившие к стойке регистрации люди.
Наше «немое кино», кажется, нравилось людям в очереди, но присоединиться никто не хотел.
