Древние Боги - страница 66

Едва гонец остановил взмыленного коня, и не успел что-либо сказать, как военный вождь спросил голосом, полным тревоги:

– Что?

– Воевода Рутгер сообщает, что он не сможет атаковать противника с тыла. У Волчьих Ворот осталось в живых полторы сотни воинов, из них только пятьдесят шесть вигов. Остальные – израненные ополченцы и заулы.

– Что с самим воеводой и вождём Вальхаром?

– Вождь Вальхар потерял в битве руку, и сейчас находится в лазарете. Сам воевода Рутгер ранен легко.

– Ты всё видел? Что там происходило?

Гонец на мгновение задумался, и как-то устало, словно весь свой нелёгкий путь проделал пешком, ответил:

– Мой вождь, я участвовал в битве при Балте. Я стоял в первой шеренге и принял на себя всю ненависть и силу гааров, но и там такого я не видел. Волчьи Ворота завалены трупами. Сотнями, а может и тысячами.

– Воевода Рутгер удержал вход в ущелье?

– Да! – Радостно воскликнул гонец. – Он заманил их в ловушку! Его советник, Сардейл, с таким восторгом это рассказывал!

– Сардейл стал советником? – С улыбкой переспросил Балвер. – Старый ветеран, у кого за плечами больше битв, чем прожитых лет, стал советником двадцатилетнего юнца?

Рядом хрипло рассмеялся Хардур, а за ним следом и телохранители. Знаменосцы, недавно посвящённые в воины отроки, долго пытались сдержать свои улыбки, но, в конце концов, не выдержали и они. Старик Хардур, не смотря на свои преклонные года, умел удивительно заразительно смеяться.

– Хотел бы я на это посмотреть!

– Мы всё увидим в своё время. – Оборвал смех военный вождь, привстал на стременах, вглядываясь туда, где продолжалась битва, и мрачно изрёк: – У нас есть ещё одно незаконченное дело. Вперёд! Посмотрим, что творится в стане Аллай-хана!

Вонзив шпоры в крутые бока скакуна, он направил его в поле, уверенный, что его советники, знаменосцы и телохранители не отстают от него ни на шаг.

* * *

Глава 17.

Напрасно Рутгер всматривался в поле, силясь разглядеть, что творится где-то там, почти на самом горизонте. Даже солнце выглянуло из-за туч впервые за два дня, словно наконец-то заинтересовалась делами ничтожных людишек. Было заметно, как неопределённой тёмной массой продолжается медленное, непонятное движение, как поднимаются и опускаются знамёна, и на них уже нельзя было разглядеть, что изображено. Оттуда слабый ветерок доносил крики, непрекращающийся звон стали, рёв рогов, и что-то ещё, что уже можно было почувствовать только на подсознании, зная и понимая, что там, впереди, на пределе видимости войска вигов и россов громили пришедшего из степей врага, чтобы завоевать страну Лазоревых Гор.

От этой мысли на сердце теплело, и оно, как перед первым боем было готово вырваться из груди, переполняемое радостью.

Рутгер посмотрел вниз, на подножие стены, и понял, что уже никогда не сможет спокойно думать обо всём этом. Трупы ещё не стали разлагаться, наполняя окрестности ядом, но в воздухе уже чувствовался какой-то запах, напоминающий об этом, как о неизбежности. Конечно, сколько он помнил, его всю жизнь учили, как быстро убить врага, и казалось, что внутренне он готов к этому. Впрочем, так и оказалось. Он не растерялся, не дрогнул, не побежал, а встретил врага лицом, и «взял на щит», но кто бы знал, каких внутренних переживаний всё это стоило! Тогда, перед боем, смерть казалась чем-то ненастоящим, тем, что с ним никогда не может случиться, да и вообще ни с кем, кого он знает. А если и придёт «безносая», то это представлялось чем-то романтичным, таким, что это можно было встретить как данность. Миг смерти он не мог представить. Он видел только своё имя на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри, цветы на могиле, и тризну, где поседевшие ветераны поют древние заупокойные песни, славя павших воинов. Он не мог представить себе, что в этой самой могиле может лежать и он. Уже без чувств, без радости, без ожидания завтрашнего дня, просто мёртвый, иссечённый кусок плоти, когда-то бывший живым человеком.