Древние Свитки - страница 14

– Кажется, школа плохо справляется с защитой города, – сказал Даррен, оглядывая бедных жителей Астерии.

– Да, – угрюмо кивнул мастер.

Он знал, что с тех пор, как школа стала заниматься темными практиками, алчность охватила сердца мастеров, и защита простых серринов ушла на второй план. Трудно отказаться от соблазна красивой и богатой жизни, но школа как раз была создана для того, чтобы помочь избежать подобных искушений, и она действительно изначально в этом помогала, обучая серринов следованию по Светлому пути, но Свитки утрачены, Путь предан забвению, и все виды пороков расцвели в школе пышным цветом. Алчность и тщеславие со временем вытеснили из сердец мастеров школы бескорыстие и заботу о тех, кто не владел в той же мере силой звездного света, и, пока угроза не касалась их лично, они исполняли свой долг не особенно тщательно.

Горная тропа шириной около полутора метров была вымощена плоскими камнями, а край огорожен невысоким мощеным поребриком. Иногда путники шли вплотную к крутому склону. Отвесной каменной стеной он нависал над ними, время от времени осыпая их мелкими камнями и грозясь обрушиться. Где-то через километр тропа стала резко спускаться вниз, и дальше они пошли пешком, держа в руках поводья с ламами.

– Мастер, значит, старейшина не поверил вашим словам? – вдруг спросил Даррен, до этого о чем-то сосредоточенно размышлявший.

– Он не хочет видеть угрозы привычному образу жизни, – вздохнул Ван Хорн, но было видно, что разум его учителя занимало что-то еще.

– Но как же записи Ларэлла?

– Для него они не имеют ценности.

– Он не верит им? – удивился Даррен.

– Он верит только тому, чему хочет верить. Нам придется обратиться к другим старейшинам, а заодно поискать доказательства того, что пророчество и угроза реальны. Наверняка у других рас тоже что-то есть. Возможно, мы сможем найти способ предотвратить катастрофу.

Несмотря на то, что Ван Хорн и сам был недоволен реакцией Мидха, все же уважение к старшим было важной частью воспитания в школе, поэтому открыто критиковать старейшину при своем ученике он не стал. Если ученики не будут уважать старших, то как будут к ним прислушиваться? А если не будут прислушиваться, то как воспитать из них благородных воинов Звездного Света? Вот только благородство и великодушие ушло из сердец мастеров школы, думал Ван Хорн, как ушли чистота и бескорыстие, присущее предкам. Эти качества стали редки, словно переливчатый цветок Ариона, который ранее рос сквозь снега и покрывал гору Дахаро, подобно перламутровому ковру. Теперь и то, и другое безвозвратно ушли в прошлое.

Даррен был озадачен решением старейшины. Разве небесные явления – не его стихия? Разве он не тот, кто должен первым их распознавать? Почему он не видит в комете никакой угрозы, не видит знамения? “Значит, Мидх подвергает опасности весь наш мир из-за того, что не верит свидетельствам двух выдающихся мастеров? – с удивлением думал про себя Даррен. – Вместо того, чтобы срочно созвать Совет старейшин, он просто отмахнулся от нескольких предупреждений! Мы можем упустить драгоценное время, чтобы предотвратить бедствие, или хотя бы подготовиться, и всё из-за одного не дальновидного старейшины? Как это возможно, что судьба нашего мира зависит от одного серрина? Разве это справедливо?”. Его начинала одолевать злость. Он почувствовал внутри бурю, готовую разрушить все на своем пути. Она, словно вулкан, спящий долгие годы, при малейшем толчке готова была извергнуться с мощной яростью, сжигая всё, к чему прикоснется. Даррен почувствовал, как злость стала затмевать разум и сердце, заставляя трепетать даже самые твердые устои. Словно вихрь, бушующий внутри, дай ей волю, она готова была утащить за собой все в своем безумном танце разрушения и хаоса.