Беременность Зои мы, после телепатического контакта с ней, больше не обсуждали. Иногда, когда я проводил время с ней, я ловил её взгляд. Этот взгляд был особенный, он был направлен не вовне, а во внутрь себя, она как будто прислушивалась к чему-то, становясь еще более красивой и нежной. Невольно её рука, дотрагивалась до живота, хотя там еще и не могло что-то измениться, для этого прошло еще слишком мало времени. В целом я, как мне казалось, не боялся трудностей отцовства и теперь, когда она стала вдовой, никто не мешал нам построить свою ячейку общества и общины.
Поваленные и оставшиеся стоять деревья, каменные глыбы мелькали справа и слева, дорога становилась все более крутой и скалы чуть впереди, уже были обнажены. Достигнув той высоты, на которой уже не было значительной растительности, я остановился и обернулся.
Моему взгляду предстала природа мрачная и красивая, в своей суровой простоте. Тяжелое, набухшее тучами темно-серое небо, давило своей массой на горы, верхушки деревьев, землю. Скалы сейчас представали передо мной во всех оттенках серого, от почти белого и до темно-графитового. Деревья тоже имели градацию всех оттенков зеленого цвета. Совсем рядом они казались светлее, вдали же становясь почти чёрными.
Совсем далеко, за горизонтом, были Пустоши и Кроссборн, но я уже не мог различить их, я просто знал, что они там, на юге. Могильщик, если бы сейчас поднялся в самое небо, возможно и увидел бы развалины моего города, его зрение было стократ острее, но он пока не летал. Совсем скоро я запущу его с балкона Черной башни, где мне пришло озарение про верную конфигурацию щита в виде циклопических размеров зонта (подробнее в томе 3) и всем сердцем буду надеяться, что он не разобьётся о камни, а полетит.
Налюбовавшись видами, мы отправились дальше, ибо уже начало темнеть и моя печень, а точнее – развитое предчувствие, подсказывало, что Пси-шторм случится и сегодня.
Мир Карна. Зима 350 г. Окрестности Важина. Встреча со смертью и старым другом.
Следующие три дня я помогал своим людям словом и делом, и продолжал тренироваться. Дозорную вышку мы возвели, и дежурства на ней распределили. Удалось мне и подержать в руках малый кузнечный молот, работа в кузне, как всегда, захватила меня и потерял счет часам. Прокл, как я ожидал, был мужиком мудрым и хитрым и без намеков справил мне нормальные штаны, рубаху и кожаный дублет. Хозяйка же его привела в порядок мой красный плащ, и я стал похож хоть и на обнищавшего, но барона.
Кареты, полагающейся мне по статусу в деревне, конечно, не было, но коня мне и одному из парней, что раньше служил в графской дружине Важина, нам выделили. Трок, мой новый ординарец, показал себя неплохим лучником и на утро четвертого дня мы двинулись в город Важин. Этот полюбившейся мне когда-то город, должен был стать для меня в первую очередь тем местом, где я смогу разослать письма, что уже давно были составлены у меня в голове, и теперь их осталось только перенести на бумагу.
Без труда найдя брод через заболоченную тут Весту, мы двигались на северо-запад и уже через три дня должны были попасть к месту нашего назначения. Зима все больше вступала в свои права, и двигаться было легко. Мерк то бежал рядом, то куда-то исчезал, но с недавних пор я был уверен в том, что с ним ничего не произойдет и не дергался, даже если тот исчезал из поля моего зрения на всем протяжении наших дневных переходов. Достаточно комфортно было ехать молча, и слова наши разрывали тишину только при крайней на то необходимости. Утро каждого дня, начиная с самого отъезда, я начинал со спарринга на мечах и сейчас калека (то есть я) и хоть и старательный, но не слишком умелый мой попутчик были на равных. Торгового тракта здесь никогда не было и поэтому бандитов и разбойников, я не опасался. А вот с жуткой нежитью нам встретиться пришлось. Случилось это в последнюю ночевку перед городом. Я, как и привык, дремал в пол глаза, и встрепенулся сразу, как только занервничал моя котяра. Трок же продолжал выводить хоть и заливистые, но тихие рулады и мне пришлось пнуть его в бок.
