Быстро ополоснувшись, я заворачиваюсь на берегу в жёсткое покрывало и с досадой цепенею перед великолепным гарднерийским платьем и накидкой, которые Ни Вин разложила на широком плоском камне. Хитрая Чи Нам заранее приготовила эту одежду – на случай внезапного побега.
Утренний ветерок приподнимает угол одеяла и холодит ноги.
С ощущением, что добровольно глотаю ядовитое зелье, я тщательно облачаюсь в гарднерийский наряд: шёлковое нижнее бельё и чулки, кожаные сапоги с узким голенищем, широкую чёрную нижнюю юбку. Затем набрасываю узкое платье с разрезами по бокам и терплю, затаив дыхание, пока Ни Вин крепко зашнуровывает лиф.
Я принимаю из рук спутницы чёрный плащ и привычно набрасываю его на плечи.
Жезл Легенды я прячу в голенище левого сапога, а камень с руной, полученный от Чи Нам, опускаю в глубокий карман платья – гладкий оникс холодит меня сквозь шёлк платья, успокаивая, внушая надежду.
* * *
Тем же утром мы с Ни Вин останавливаемся перед Южным хребтом, вздымающим острые пики к небу высоко над нашими головами.
Ни Вин взмахивает камнем с синей руной ной над плоской, нагретой солнцем каменной стеной – здесь хребет выше, чем кафедральный собор Валгарда. Я вдруг вспоминаю, как Айвен легко, почти без усилий, перевалил через эту горную цепь, а я висела на нём с закрытыми глазами, в испуге от невероятной высоты.
Сегодня мне не придётся подниматься наверх к горным пикам.
На каменной стене хребта появляются очертания сапфирово-голубых рун, похожих на символы на камне Ни Вин. Сначала это тонкие линии, но они быстро становятся глубже и чётче. Ни Вин прижимает камень к рунам на стене, и часть горы растворяется в тумане, открывая дорогу к недавно завоёванной Гарднерией кельтской провинции.
Перебросив через плечо походный мешок, я оборачиваюсь к Ни Вин – она обещала дать мне светящийся камень, чтобы не пропасть в непроглядной тьме туннеля, когда закроется гора.
Однако Ни Вин вовсе не спешит. Её рука лежит на рукоятке меча, а на лице застыло выражение угрюмой решимости.
Кровь отливает от моего лица, голова противно кружится под жестоким взглядом Ни Вин. Стоит ей взмахнуть мечом, и обо мне останется одно воспоминание. И мы обе прекрасно это знаем.
– Я догадалась, что ты не раз думала, не убить ли меня, – медленно и осторожно выговариваю я.
– Если хочешь знать, я раздумываю над этим прямо сейчас, – тут же выпаливает она.
– Все, кто мне дорог, все до одного, погибнут, если победят гарднерийцы, – сдавленным от волнения голосом отвечаю я.
Её рука по-прежнему сжимает меч.
– Эллорен Гарднер, когда ты в своём уме, то ты за нас, на тебя можно положиться. Но вот гарднерийцы… они умеют справляться с врагами, давно научились подчинять кого угодно своей воле.
Что тут ответить? Она права. Перед моим мысленным взором мелькают сломленные икариты и порабощённые виверны и драконы. До чего дойдут гарднерийские маги, если потребуется перетащить на свою сторону или подчинить Чёрную Ведьму? Мы с Ни Вин знаем, что, как только мою магию обнаружат, Фогель меня не помилует.
Силой, которая живёт во мне, я управлять не умею и потому, в сущности, беспомощна.
А ведь именно эта сила, быть может, и исполнит пророчество в самом ужасном виде.
– Оставить тебя в живых слишком рискованно, – утверждает Ни Вин, холодная и спокойная, как безветренная ночь.
– Моя смерть ничего не решит, – стараясь не допустить в голосе дрожи, отвечаю я. – Останутся Маркус Фогель, Фэллон Бэйн и гарднерийские войска. У вас есть икарит, это правда, однако Айвен пока мало что умеет и недостаточно силён, чтобы победить гарднерийцев в одиночку. По крайней мере пока.
