–А ну, коньяка мне, старый висельник!
После этого случая Друд перестал искать способов сближения с коком, а по ночам уходил спать на палубу, благо море было спокойное.
На седьмой день пути слева по борту показалась гряда меловых скал. Это была провинция Скалла- Вера.
«Теутберга» шла в Анистину, столицу провинции Кёрэй, входившую в Нижнюю Арнес. Мысленно Друд торопил её, так как у него возник план. Он решил бежать в порту, а потом по суше добираться до дома. Судя по школьной карте, которую он смутно помнил, это было не очень далеко. Анистина оставалась его единственным шансом, так как затем капитан Бертен без остановок предполагал плыть в колонии. Капитан вызывал у Друда двойственные чувства. После разговора на палубе, подслушанного мальчиком, он больше не вспоминал об его отце. Он вообще почти не обращал на него внимания, только иногда просил принести ему коньяка или водки. Захмелев, Бертен делался сентиментальным и говорливым. Усадив Друда рядом, он рассказывал о своей дочке, в честь которой была названа шхуна. Она держала трактир в каком-то порту. Во время рассказов о ней Друд верил, что капитан – человек не злой. Возможно, Бертен и сам в это верил, так как он прижимал голову мальчика к себе, гладил по волосам и поливал пьяными слезами. Однако, чем больше алкоголь проникал в его кровь, тем больше капитан впадал в мрачное оцепенение. Глаза его наливались кровью, лицо принимало тупое выражение. Сначала он сидел, словно в ступоре, а потом начинал слоняться по кораблю, горланить песни и выкрикивать угрозы. Из этих угроз выяснялись разные подробности его прошлого, которые лишь подтверждали то, что Друд уже знал: в молодости Бертен был пиратом.
Гораздо хуже капитана был боцман Борд Рохлан. Если Бертен нагонял на всех страх своим рёвом, то боцману достаточно было одного взгляда. Едва его мощная фигура с огромными руками появлялась на палубе, а рябое лицо поворачивалось в сторону кого-либо из матросов, как тот подскакивал и летел выполнять даже ещё не высказанное приказание. За двое суток до прибытия в Анистину Борд стал всё чаще останавливать свой непроницаемый взгляд на Друде, и тот чувствовал, как холодеет всё у него внутри.
Ранним утром, когда берег ещё не показался, мальчик мыл посуду осклизлой жирной тряпкой в кормовой надстройке. Старый кок дремал и клевал носом. Вдруг он проснулся и, поглядев на Друда какими-то испуганными глазами, сказал:
–А всё из-за того, что он приказал выбросить за борт Псалтырь и Библию.
–Кто приказал? – спросил мальчик.
–А ты будто не знаешь? – тихо засмеялся старик и погрозил пальцем. – Ты всё знаешь, только притворяешься. Вот потому нас и покинула удача.
В этот момент дверной проход перестал пропускать свет, так как его перегородил собой боцман.
– Иди сюда, – сказал он Друду.
Вместо того, чтобы выполнить его приказ, мальчик замер. Когда глаза его привыкли к полутьме, он заметил в руках Борда верёвку.
– Иди сюда, – снова приказал боцман, но Друд вместо этого уронил тарелку и бросился в противоположную сторону.
Никогда впоследствии Дэвид Шанталь не рассказывал никому о том, что произошло в кормовой надстройке. Сказать по-правде, он вообразил тогда, что боцман пришёл его убить. Он рыдал, выл, забившись в угол, валялся у боцмана в ногах. Однако тот и не думал лишать Друда жизни, а только связал и заткнул рот вонючей тряпкой, пропихнув её чуть не до горла. После этого Рохлан взвалил его на плечо, отнёс в трюм, положил между тюками с товаром и заложил сверху другими. Таким образом, были предприняты меры, предотвращающие побег пленника и вопросы таможни.
