Друг 2 - страница 22

Наконец они приехали в Ленинград. Тут в свободное купе заселили трёх пилотов вертолёта, работающих с партией изыскателей. Базировались вертолёты в Архангельске и обслуживали заказы от Архангельска до Печоры. Дима, используя свой артистический талант, сыграл роль простого душевного парня, жертву большого спорта, чем вызвал симпатии у своих соседей. Два пилота годились ему в отцы, а третий Аркадий сошел бы за старшего брата. На вид ему было лет двадцать восемь. Он уже успел жениться и развестись, когда неожиданно приехал в Ленинград по делам службы и застал свою молодую жену в постели с другим мужчиной. Он был горяч, чуть не убил любовника, сразу развёлся и выгнал жену со своей квартиры. С первого дня их совместной жизни, она не хотела заводить детей. На работе на одном месте долго не задерживалась. Любила в отсутствие мужа ходить по выставкам, музеям, театрам. Говорила, что хочет повысить свой культурный уровень. Денег у неё было вдоволь, Аркадий неплохо зарабатывал, да и родители жены дочь не обижали, она у них была одна. Уже назавтра, когда ребята с купе ушли. Дима пригласил к себе в гости Аркадия, сказал, что ребята вернутся только вечером и у него есть бутылка водки. Они неплохо провели день и за рюмкой, сдружились. Вечером Аркадий ушёл к себе в купе, а на завтра пришёл со своим горючим. В Архангельск их провезли через Вологду, приехав в конечный город, новоиспечённые друзья разошлись, как в море корабли. Аркадий в вертолётный отряд, а Дима с ребятами на аэродром.

Степан Северный распределил ребят по группам заранее. Дима попал в первый вертолет, он завез их в тундру между Архангельском и Печорой в ещё мало обжитый оленеводческий стан. Его дядька профессор Купчинов, попросил комсорга Лютого Ивана присматривать за Димой. Ведь благодаря дядьке он попал в этот элитный стройотряд. Иван упросил Северного Степана и тот взял Диму к себе в основное звено. Сейчас он был на глазах двух руководителей стройотряда и работал в паре с молодым преподавателем кафедры «Основания и фундаменты» Михаилом Абрамовичем. Дима с ним переносил портативную буровую установку, в ней было килограмм семьдесят. Изобретённая Михаилом установка была сделана на кафедрах нашего института. Работала она от генератора, который был у нас на строительной площадке. Они шли по подготовленной площадке, и бурили отверстия диаметром двести миллиметров, в грунте вечной мерзлоты на глубину полтора метра буром с победитовыми наконечниками. Михаил и руководители отрядом, дрожали за эту свою установку. Они обязали Диму протирать её в конце работы каждый день, тряпкой смоченной в солярке, хотя через восемь часов после первой скважины на ней накапливалась грязь снова. Первые дни работа показалась Диме интересной и не тяжёлой. Пробурив скважину, Михаил делал какие-то, лишь одному ему известные записи в свой дневник. Он сам засекал время бурения секундомером и нажимал кнопки установки. Всё это время Дима стоял, ничего не делал, если не считать отмашки от гнуса. В начале, иногда победитовые резцы выпадали из крепления, и Миша менял их. Наконец они подобрали резцы, усовершенствовали крепление, и установка заработала, как часы.

Когда пробурили все скважины, Диму поставили вязать каркасы для скважин из нарезанной арматуры. Вязал он их медной проволокой от сгоревших трансформаторов. Ребята выхватывали готовые каркасы из Диминых рук, ставили в пробуренные скважины, и заливали бетоном, который готовили вручную на бетономешалке. Представляете, что такое по двенадцать часов в день, шесть дней в неделю сидеть на корточках и вязать арматуру. Правда, когда не было фронта работ, ребята переходили на установку сборной опалубки из металлических листов для ростверков. Её использовали многократно. Тогда Диме давали ещё два человека в помощь, и они вязали большие каркасы для ростверков стоя уже на ногах двенадцать часов. Руки Димы были в порезах и царапинах от проволоки, пальцы распухли, плохо гнулись и почти потеряли чувствительность. Но это гораздо лучше, чем работать с бетоном, таскать тяжелые носилки в затвердевших и грязных от бетона робах. Эти ребята в своих одеждах стали похожими на зомби. Первые дни лицо Димы плохо реагировало на гнус, оно всё распухло, веки на глазах сильно увеличились и прорези глаз стали узкими. Он случайно посмотрел в зеркало машины и не узнал себя. Потом организм привык, всё стало на свои места, но гнус всё ровно продолжал нервировать его, как и солнце, не пропадающее на горизонте. Дима плохо спал, его силы медленно восстанавливались, но он всё равно ждал воскресенья, дня отдыха. В субботу был укороченный восьми часовой рабочий день. Тогда они мылись в палатке, качали воду из озерца насосом, работающим от генератора, и подогревали её форсунками, сжигая бочку солярки. Утром приходила летучка-вездеход и студентов, кто хотел, возили в посёлок на центральную усадьбу совхоза, до которой по здешним меркам было рукой подать, всего каких-то пятьдесят километров по тундре. Ребят забирали попутно, вместе с прицепом с пустыми бочками из-под солярки, и прочими не нужными им вещами. А поздно вечером прицеп с бочками солярки привозили обратно, вместе со студентами, увидевшими местную цивилизацию, за компанию.