Однако большинство Старых Людей этого не сознавали. Эрика Кордона окружал ореол героя. Провони представлял собой некую абстрактную надежду; Кордон же реально существовал. Причем он работал, писал и говорил именно здесь, на Земле.
Подняв трубку видеофона второй линии связи, Грэм произнес:
– Дайте мне, пожалуйста, на большой экран Кордона, мисс Найт. – Повесив трубку, он поудобнее устроился на кровати и снова сунул нос в газетные статьи.
– А что же диктовка, господин Председатель Совета? – некоторое время спустя осведомился стенограф.
– Ах да. – Грэм отпихнул газету в сторону. – Где я остановился?
– «В том смысле, что мы можем его казнить. Эта казнь…»
– Далее, – сказал Грэм и откашлялся. – Считаю необходимым, чтобы главы всех отделов… вы записываете? Так вот, чтобы главы всех отделов узнали и осмыслили причины, стоящие за моим желанием покончить с этим… как бишь его…
– Эриком Кордоном, – вставил стенограф.
– Ну да, – кивнул Грэм. – Уничтожить Эрика Кордона мы должны по следующим соображениям. Кордон является связующим звеном между Старыми Людьми на Земле и Торсом Провони. Пока жив Кордон, люди как бы чувствуют присутствие Провони. Лишившись же Кордона, они потеряют всякий контакт с этим шныряющим где-то в космосе жалким мерзавцем. В известном смысле Кордон – это голос Провони, пока сам Провони отсутствует. Разумеется, я допускаю, что эта акция может вызвать ответный всплеск недовольства. Да, Старые Люди способны какое-то время побунтовать. Но с другой стороны, это же может побудить Низших Людей выйти из подполья, что позволит нам наконец до них добраться. В определенном смысле я намерен спровоцировать преждевременную демонстрацию силы со стороны Низших Людей. Да, сразу же после объявления о смерти Кордона последуют мощные всплески негодования, но в конечном счете…
Тут он умолк. На большом экране, занимавшем всю дальнюю стену огромной спальни, стало проступать лицо. Худое интеллигентное лицо со впалыми щеками. А подбородок не слишком волевой, отметил для себя Грэм, когда Кордон начал говорить и подбородок этот задвигался. Очки без оправы, жидкие волосы, тщательно зачесанные поверх лысой макушки.
– Звук, – потребовал Грэм, так как губы Кордона продолжали шевелиться беззвучно.
– …удовольствием, – гулко прогудел Кордон – звук включили слишком громко. – Мне известно, как вы заняты, сэр. Однако, если вы желаете со мной говорить… – Кордон сделал элегантный жест. – Что ж, я готов.
– Где он сейчас, черт возьми? – спросил Грэм у одного из слуг.
– В Брайтфортской тюрьме, сэр.
– Вас хорошо кормят? – осведомился Грэм, обращаясь к лицу на громадном экране.
– О да, вполне, – улыбнулся Кордон, обнажая зубы столь ровные, что они казались – да наверняка, впрочем, и были – искусственными.
– И вам разрешают писать?
– У меня есть все необходимое, – ответил Кордон.
– Скажите мне, Кордон, – настойчиво поинтересовался Грэм, – зачем вы пишете и говорите всю эту дьявольщину? Сами же знаете, что это неправда.
– Правда у каждого своя. – Кордон усмехнулся – скупо и невесело.
– Помните приговор, вынесенный вам пять месяцев тому назад? – спросил Грэм. – Приговор, согласно которому вам полагалось шестнадцать лет тюремного заключения за измену Родине. Так вот, черт вас побери. Судьи пересмотрели его и изменили меру вашего наказания. Теперь вам решили назначить смертную казнь.
Мрачное выражение лица Кордона нисколько не изменилось.
