Включил дворники, и они неохотно начали елозить по стеклу, сминая желтую и оранжевую красоту, и словно стыдили его – зачем? Красиво же как, посмотри. Вон и солнце выглянуло, и день будет хороший…
Да, красиво. Да, хорошо. Но отчего тогда в этой красоте душевная тоска чувствуется острее? Может, потому, что это красота увядания, а не расцвета?
А вот и знакомое кафе. Маленькое, уютное. И кофе там отличный дают. И позавтракать можно. Конечно, лучше бы сразу на работу поехать… Но успеется. По крайней мере, минут двадцать в запасе у него точно есть. Работа не волк, в лес не убежит.
Сел за свой любимый столик у окна, заказал подоспевшей официантке стандартный завтрак – тосты, яичницу. Официантка была знакомой, только имя ее забыл – то ли Галя, то ли Валя… Улыбнулась приветливо, спросила быстро:
– Вам кофе, как всегда, двойной? В большой чашке? Черный, крепкий, сладкий?
– Да, все правильно. Спасибо. Только у меня времени мало…
– А я быстро! Сейчас все принесу!
Официантка ушла, а он все никак не мог вспомнить ее имя. Все-таки Валя, наверное.
Окно кафе выходило на тихую тополиную улицу и вполне могло служить витриной происходящего с той стороны осеннего праздника. Хоть и грустного, да. Праздника увядания. Потому что грустно смотреть, как ветер обнажает тополиные ветки, как уносит, танцуя, желтые листья. Красивое зрелище, но деревья-то после него голыми остаются! Причем надолго! Не успеешь оглянуться, уже и зима…
Он не любил зиму. Не любил раскисшие слякотные дороги, не любил новогоднюю суету, когда надо всем угодить с подарками, не любил злых февральских ветров и обильных снегопадов, затрудняющих городскую жизнь. И потом, эта ранняя темень зимой… Будто и дня не замечаешь. Будто жизнь проносится мимо в сплошной темноте.
Да, скоро зима, черт возьми…
А официантка, то ли Галя, то ли Валя, уже подошла с подносом, ловко расставила на столе заказанную снедь, улыбнулась напоследок:
– Приятного вам аппетита… Давайте я вас сразу рассчитаю, вы ведь торопитесь, наверное.
Молодец какая. Заботливая. Надо ей хорошие чаевые оставить. И кофе тоже хороший – крепкий, приличного сорта. И яичница тоже с выдумкой – два желтых глаза, нос из маленького помидора и улыбающийся рот из вырезанной полоски огурца. Даже улыбнуться ей в ответ хочется. Каков повар затейник, надо же! Молодец…Но в первую очередь кофе, конечно же!
Он и не помнил, откуда взялась эта привычка – сначала выпивать чашку кофе, потом уж завтракать. Кажется, мама всегда делает так же… Надо у нее спросить. Хотя Клара Георгиевна всегда этой его привычке ужасается – боже, Филипп, как так можно, желудок испортишь! Надо сначала выпить стакан теплой воды, потом овсянки поесть, а потом уж крепкий кофе… Не станешь же ей объяснять, что он так привык, что ему больше так нравится!
Смешно, но и яичница в кафе ему казалась вкуснее, чем дома. Хотя чего там сравнивать? Просто яйца на сковороде, и все. Никакой разницы нет. Ну, может, разница только в огуречной улыбке, но вкуса-то она все равно не меняет. Тогда почему в кафе кажется вкуснее? Странно, правда? И ладно бы от неприязни к теще это ощущение шло, было бы объяснимо. Но ведь не так! Нет у него никакой неприязни. Даже наоборот… Мама любимой женщины априори – мама любимой женщины. И все. Только респект и уважуха, и низкий поклон с реверансами. Тем более она его приняла хорошо, можно сказать – распахнулась душевно. А душевность эта сразу чувствуется, ее разыграть невозможно.
