– Они постепенно приближаются, – понял Мэтт, пронаблюдав за вспышками два часа. – А над ними движется что-то типа гигантской черной тучи. Интересно, что это может быть такое?
– Мне на это плевать, меня волнует одно – почему все исчезли. И где они сейчас.
Две вспышки озарили деревья Центрального парка, однако Мэтт не смог их как следует разглядеть.
– Поднимусь наверх, оттуда лучше видно, – сказал он.
Мэтт устроился под крышей у круглого окна неподалеку от двери на террасу. Оттуда он смог увидеть одну из двух молний; она понемногу подбиралась все ближе и вдруг разразилась пятью короткими ударами грома.
– Это реально похоже на руку, – прошептал Мэтт самому себе.
Желудок сжался в комок, когда он понял, что молния, мерцая, движется прямо на них. В замке они были беззащитны, глупо было прятаться в шкафу, эти штуки появляются из-под земли и проникают повсюду. Длинная синяя рука не переставая подрагивала, но с каждым ударом словно становилась слабее и слабее. Потом она замерла, и Мэтт не поверил своим глазам, когда молния внезапно свернулась и исчезла, оставив после себя маленький дымный след. Со второй случилось то же самое на краю парка. Тут Мэтт заметил третью молнию, пытавшуюся пробраться под деревья, но исчезнувшую вслед за предыдущими. Мэтт торжествовал. Молнии не могут пробраться в лес! Легкое движение у подножия замка привлекло его внимание: несколько обезьян бегали по земле и скакали по веткам дерева неподалеку. Скатившись вниз по ступеням, Мэтт подбежал к Тобиасу:
– Хорошая новость: мне кажется, вспышки не могут проникать между зарослями растений. И плохая: перед дверью засели бабуины.
– Бабуины? – недоверчиво переспросил Тобиас.
– Клянусь, я не выдумываю, обезьяны зимой в Нью-Йорке!
Тобиас щелкнул пальцами:
– Конечно! Тут недалеко есть зоопарк!
– Да? А опасные животные там тоже есть? – спросил Мэтт. – Потому что лучше бы они смотались подальше отсюда.
– Бабуины тоже не особенно симпатичные, если мы с ними столкнемся, они могут и напасть, я это видел в одном репортаже по телику. Но ты прав, есть животные и пострашнее: скажем, белые медведи. Если они голодные, то мы попали!
Мэтт вздохнул. Только этого не хватало.
– Ну, что будем делать? – спросил Тобиас.
– Подождем, пока закончится буря, – предложил Мэтт. – Есть идеи получше?
Тобиас покачал головой.
– Проведем ночь здесь, а завтра утром посмотрим, что и как, – добавил Мэтт. Потом он встал и придвинул к двери тяжелый стол.
– Вот… – отдышался он. – Это задержит незваных гостей и поможет нам выиграть время, чтобы успеть собраться в случае чего…
Снаружи бушевала стихия; мальчики съели сэндвичи с арахисовым маслом, не понимая, наступила ли за окнами ночь или еще нет – просто на землю опустилась липкая, вязкая тьма. Вспышки продолжали ползать по улицам, атакуя дома и оставляя после себя клубы гадкого белого дыма. Мэтт почувствовал, как холод сковывает его, и начал один за другим открывать шкафы в поисках сухой одежды. Он нашел старые одеяла, и мальчики завернулись в них, сняв брюки, которые повесили сушиться возле свечей; конечно, такая себе идея, но лучше, чем ничего.
Тобиас заснул первым, свернувшись калачиком под столом. Мэтт предпочел лечь ближе к окну. Он был рад, что Тобиас рядом. Останься один, он бы сошел с ума. С Тобиасом все по-другому. Он как брат. Их дружба началась еще в начальной школе. Однажды Мэтт заметил маленького хрупкого мальчика в слезах. Мать одной из их одноклассниц как раз запретила дочери играть с Тобиасом под тем предлогом, что он черный. Так Мэтт впервые столкнулся с проявлением расизма. И обрел лучшего друга. Он успокоил Тобиаса, и больше они не расставались.
