– Идём, Русалка, – скомандовал он.
Хозяйская спальня располагалась на первом этаже. Они вышли из комнаты, миновали холл и зашли в гостиную. Перед глазами предстала печальная картина. Разорённый, не убранный стол с остатками пиршества, пустые бутылки, упавшие стулья, что-то мурлыкал телевизор.
– Знатно погуляли, – протянул Герман, обводя глазами разгром. – Даже со стола не убрали.
– Я помогу убрать, – предложила Кира.
– Закон братства: все гуляли, все убирают, – вынес решение Герман.
– Для полного счастья твоей Клавы тут не хватает, – раздался голос с дивана.
Над столом появилась голова Льва, взлохмаченные светлые волосы рассыпались по плечам. Лев улыбался алыми, словно накрашенными, губами, на щеках проступили ямочки. Он собрал волосы в хвост и завязал резинкой.
– Как пить дать, сейчас припрётся с наставлениями, – пробормотал он, осматривая стол.
Жену Германа никто не любил. Она приезжала без звонка туда, где веселились ребята. Герман ставил её в известность о мальчишнике, и говорил где он будет. Клава приходила посередине застолья, поджимала губы и укоризненно произносила речь о вреде пьянства, о разрушительных свойствах потребляемой пищи. Могла пройтись по внешнему виду, сказав, что именно злоупотребление такой жизнью привело к печальным изменениям в организме. Клавдия была занудой. Она прекрасно знала, что собирается мальчишник, но каждый раз портила ребятам праздник. Клава забирала безропотного Германа, и они уезжали. С приходом жены всё веселье заканчивалось, настроение портилось. Герман перестал называть места их дислокации, но тогда Клава доставала его звонками.
Несмотря на здоровый образ жизни и правильные привычка, сама Клава не выглядела красавицей. Невысокая, кругленькая без талии фигура, короткие тёмные волосы, без макияжа. Она никогда не красилась.
– Красота должна быть естественной, – говорила Клавдия.
– Сколько ж ты выпил, когда познакомился с ней? – спросил циничный Лев.
Герман и сам не понимал, как приятная, спокойная девушка превратилась в сварливую Клаву. И имя-то у неё подходящее. Лягушачье какое-то: кла-ва-ква-ква. От воспоминаний о жене Герман поморщился. Лев осторожно покачал головой.
– Выпить есть? Голова сейчас взорвётся.
– Не у тебя одного, – буркнул Герман. – Сплюнь.
– В приметы верят одурманенные религией плебеи, – парировал Лев.
– Приметы – это язычество, – хмуро вставила Кира. – Холодного шампанского я бы тоже выпила.
– Только тихо, – приставил к губам палец Лев. – Обычно после фразы «выпьем» набегают отсутствующие и опаздывающие.
Герман заглянул в холодильник.
– Не тяните резину в долгий ящик! – торжествующе произнёс он – Шампанское в студию!
И продемонстрировал бутылку шампанского, что внесло некоторое оживление в окружающих.
– Кира, душа моя, сядьте рядом, – Лев похлопал по дивану рукой. – Это похмельное чудовище вносит дисбаланс в наше тяжёлое утро.
Герман поставил бутылку на стол и накинулся на Льва, подминая его под себя.
– Помогите! – весело заголосил Лев.
– Верхом на Льве и таракан Будённый! – кричал Герман.
Парни возились на диване как дети. Кира наблюдала за потасовкой и улыбалась.
– Мальчики, кто-нибудь откроет шампанское? – тихо спросила она. – Или я пойду домой спать.
Кира выглянула в окно. За ночь намело столько снега, что машины, припаркованные во дворе, были засыпаны до стёкол на дверце автомобиля. Дороги замело, а калитка между участками засыпана снегом почти до половины двери.
