Свидѣтелей замѣны. Въ дольномъ кругѣ
Не совладать съ натурой, не сокрыть
Того, что ждетъ седьмой абонементъ
На краскахъ, искаженныхъ по угламъ,
Сдираемыхъ печатью старыхъ свѣта
И хода въ спящемъ бодростью винѣ.
Кто все закроетъ въ ликѣ спѣломъ?
По рамамъ солнечнымъ не сладокъ хламъ,
Подарки затмевающій за это —
За нашъ во благѣ поворотъ. И мнѣ —
Чужой лишь годъ, отложенный на первомъ
Десяткѣ проходить по звукамъ отъ кистей,
Впряженныхъ въ стѣны безобразно криво,
Спускаясь вычеркнутымъ нынѣ въ прутъ
Кривляньѣ прошенныхъ особъ.
Не грубъ цѣпляющій моментъ саней,
Проспавшихъ далеко отъ ласки дива.
Безпрекословенъ отнимавшій годы плутъ,
Не прошенъ чашей пустоты дремучій снобъ,
Раскрашенный хвалебнымъ пиромъ давки
Своихъ отмѣтинъ. О, куда меня завелъ
Распахнутый отъ вѣка залъ! Исхоженъ.
Но принимаетъ взглядъ. Не за того.
По перекресткамъ, сложеннымъ въ удавки,
Всегда и мимо – сложный ореолъ,
Кричащий для себя. Онъ – остороженъ.
Онъ – вправѣ отказаться отъ всѣго.
Доколѣ строгъ. Доколѣ по ѳитѣ
О, святый въ не прощенной простотѣ,
Ловящій стопку на сожженной наугадъ
Пространной, суженой, тройной!..
Всѣ краски: то – исчадье на листѣ
Входящихъ загражденными. Плитѣ
Поддаться – я стою за маскарадъ
Вдыхаемыхъ по готикѣ листвой…
И какъ далекъ опустошенный передѣлъ
Во имена сосѣднихъ! Пальцемъ ткни —
Не приведешь распутывать двухъ одъ!
Кѣмъ уносимый портится загулъ?
Какъ не было. Стоитъ одеждъ надѣлъ.
Безъ стѣнъ все сокрушенное макни
Въ великій, жадный, тощій сводъ.
За нимъ – лишь постригъ. Зналъ то мулъ.
Какія, огня пристрастившись, досталъ
Ты книги, заводчикъ упущенныхъ вразъ
Соломенныхъ лѣтъ, убиравшихъ за два
Достойныхъ примѣра колючаго мрака!
Но міра разсказчикъ по берегу – малъ.
Хлопочетъ по мѣлочи. Утренній сказъ —
Дорога дворцовъ, пустырей. И конва —
Утрата парящихъ безъ должнаго брака.
Обозовъ не ищутъ въ пращѣ на камней
Цвѣтовъ недовѣрья да чистымъ палатямъ.
А кто-то былъ правъ до двоякой поры,
Изъ тонкихъ одеждъ выбиваясь въ затворъ?
А чѣмъ, поправляя, смѣется умнѣй
Въ прищурѣ ухвата, скромнѣе по ятямъ?
Мы бѣгло не сбились, но стали стары.
Но правильно ль ставить себя да въ укоръ?..
…
…
…
…
…
…
«Не выходятъ чужіе поверхъ рубежей…»
Не выходятъ чужіе поверхъ рубежей.
Нѣтъ на станціяхъ черныхъ замковъ,
Старой слякоти могущихъ вытъ
Свои въ слогѣ пропащіе рвы.
Шестъ часовъ. Что-то стало свѣжѣй.
Что-то пишетъ въ печаль позвонковъ
О блаженныхъ огняхъ. Позабыть…
Подчеркнуть небеса до травы.
Не помогъ за перронами вздора
Оправдаться раскосымъ на шеѣ
Скучнымъ рядомъ просящихъ заботъ.
Забывать – не смѣяться. Довольно!
По остаткамъ Луны – относительно l'oro
Не встревожилъ попутчикъ скорѣе
Вашихъ долгихъ рѣчей. Полиглотъ —
Темноты произволъ. То – не больно…
То – не грань въ тонкихъ стрѣлкахъ дворовъ,
Расписныхъ саквояжахъ старанья.
Плату смоетъ дождемъ отъ крахмала внатягъ
Безпокойный стрѣлецъ поднебесья.
Тамъ разстаться – по тѣни, безъ словъ.
Тамъ родиться – во пыль изваянья!
Бѣлый листъ не зашитъ. Двоеточьемъ бродягъ
Не идетъ отраженье. И здѣсь – я!
Я чеки читаю. До боли. До дыръ.
По открытымъ ступенямъ дышу въ темноту
И въ раскаченномъ морѣ отвѣтовъ
Засыпаю, повѣсивъ спряженья на сукъ.
Я былъ сномъ въ наготѣ отъ довольныхъ проныръ.
Заворачивалъ душу во вкусы. Не ту.
И не эту. Концертъ изъ кларнетовъ!
Весь мой вечеръ – забывчивость брюкъ.
Книги – ложь добродушья со сценъ,
Перевернутый пискъ собирающихъ пыль
Отъ начальныхъ тѣхъ капель разврата,
Что искалъ по себѣ выходъ въ свѣтъ.
