Дублер - страница 25

– Бабушка!

Таня притормозила дочку, которая рванулась следом за отцом.

– Что она тут делает?

Таня подняла глаза к небу: неужели свекровь решила устроить еще одно представление?

– Мам, ты чего тут? – пошел навстречу матери Сашка. Та увидела и Таню, и Машу, и сумку.

Елена Анатольевна запыхалась.

– Шурик! А что же я последней узнала, хорошо тещу твою на улице встретила. Едешь в Москву? К Нему?

Подошла Таня, ответила за Сашку:

– Да, Елена Анатольевна, мы решили, что Сашин родной отец имеет право все знать.

– Зачем?! – спросила свекровь.

– Зачем вы его отговариваете, Елена Анатольевна? Саша сам так решил.

Елена Анатольевна помотала головой:

– А если не признает? Не примет. Шурик…

Мысль, что кто-то сделает ее сыну больно, была матери невыносима. Но Таня заверила:

– К этому варианту мы тоже готовы, не волнуйтесь, Елена Анатольевна. Я буду рядом. Для того и еду. Саш, ну скажи.

– Мы еще в цирк пойдем! – добавила Маша радостно.

Елена Анатольевна не ответила внучке, смотрела на сына с жалостью, хотела по голове погладить. Но Сашка мотнул головой, уклонился.

– Мам, ладно, раз решили уже, так чего. Вернусь – расскажу.

Сын коротко обнял мать на прощание. Маша пообещала:

– Бабушка, я тебе магнитик на холодильник привезу.

Елена Анатольевна обняла внучку. Таня взяла дочку за руку, как будто боялась, что свекровь переубедит сына, нетерпеливо махнула Сашке, тот поднял тяжелую сумку, поспешил. Мать догнала сына уже у тамбура, задержала за рукав, достала из сумки толстый конверт.

– Передай ему. И попроси за меня прощения.

Двери электрички закрылись. Сашка махнул матери. Электричка ушла. А Елена Анатольевна нет. Она все не уходила с перрона, глядя вслед, пока поезд не превратился в точку и не исчез.

Электричка была полупустой. Под стук колес Маша быстро убаюкалась. Таня взяла из рук Саши конверт, который дала ему мать. Достала оттуда пачку нераспечатанных писем, с советскими еще марками.

– Надо же, тогда еще письма писали… От Сергея Доценко из Москвы Елене Коваль, – прочитала Таня на конверте. Подняла на Сашку вопросительный взгляд.

– Это девичья фамилия мамы, – объяснил он.

Таня собралась вскрыть письмо.

– Не надо, – остановил Саша. – Это их дело.

– Ну она ж сама тебе их дала, – удивилась Танька.

– Хочет, чтоб я ему их вернул, – ответил ей муж.

Таня пожала плечами:

– И это тоже ему? Ой, это ты?

Да, это были Сашкины фотографии. От роддома до свадьбы и рождения Маши… Штук двадцать, толстая пачка. Шурик-новорожденный, Шурик пешком под стол, Шурик-первоклассник, выпускник, новобранец, жених, счастливый отец у роддома с конвертом на руках… Елена Анатольевна отчиталась перед Доценко за все эти годы.

– Машка все-таки твоя копия, – заключила Таня.

И тут же прибрала фото и письма к себе в сумку, для надежности, заключив:

– Молодец твоя мать. Это ж как доказательства.

Сашке, видимо, это не приходило в голову. И матери Сашки – тоже.

Рената в белом платье и Солнцев в костюме жениха с нежностью смотрели друга на друга на выходе из дверей Дворца загса. Грибоедовский заломил цену за свой фасад, другие столичные загсы выглядели облезло, поэтому шикарный фасад выстроили в павильоне. Колонны из гипсокартона. Величественный вход. И даже голубое безоблачное небо, которым не могла похвастаться столица в эти ненастные дни.

– Отлично! – сказал оператор.

Володька был доволен картинкой. Доценко поморщился – похоже, он был другого мнения. Рената даже не переигрывала, она просто стебалась, как выпившие лишку взрослые актеры на детских елках.