«Буря», как прозвали его коллеги, через несколько дней был во дворце Монтечиторио, где проходили заседания палаты депутатов, и, просматривая прессу, карандашом в серебряной оправе делал заметки, направленные против фашистов.
За восемь недель до этого, 6 апреля, Муссолини утвердил новый закон о выборах, который был воспринят фашистами с воодушевлением, так как обеспечивал им необходимое преимущество. Партия, получившая на этих выборах большинство голосов, – не менее двадцати пяти процентов от общего числа избирателей, – могла рассчитывать на две трети мест в парламенте. Фашисты, получившие 4 500 000 голосов против 3 000 000 голосов оппозиции, претендовали на 374 места. Вот против такого вердикта и выступал Маттеотти, проявляя все свое ораторское искусство.
И он приводил примеры явного нарушения выборов фашистами. Так, из 100 кандидатов-социалистов 60 не имели возможности вербовать своих сторонников перед выборами даже в собственных округах. Один кандидат был застрелен в квартире, когда собирался идти в свое учреждение. Пятнадцать первых избирателей, отказавшихся голосовать за фашистов, были выброшены с поезда на ближайшей же станции. Помещения и имущество социалистов, уничтоженные фашистами, оценивались в миллионы лир.
– Ни один итальянский избиратель не мог свободно выразить свое волеизъявление, – возвысил голос Маттеотти. – Премьер возложил обеспечение порядка на избирательных участках на фашистскую милицию.
В зале начался ад кромешный. На скамьях фашистских депутатов многие вскакивали, размахивая бумагами и кулаками.
– Вы дискредитируете палату, – крикнул один из фашистов.
– Тогда вам следует распустить парламент, – спокойно возразил Маттеотти.
Роберто Фариначчи впервые за все время подал голос, произнеся с яростью:
– Сматывайся, или мы сделаем то, чего до сих пор не сделали!
– Тогда вы исполните только свою работу, – холодно ответил Маттеотти.
– Мы заставим тебя заговорить по-иному, – заорал Фариначчи.
Маттеотти, бледный, но решительный, скрестив руки, спокойно ждал, пока утихнет гвалт.
– Мы стоим у власти и намерены ее удерживать, – бросил ему кто-то из фашистов.
Маттеотти обратился к депутатам:
– Я привожу факты, и нечего создавать шум – либо они соответствуют действительности, либо докажите, что они неверны.
Муссолини продолжал сидеть молча и неподвижно. Его тщательно продуманный план поглощения социалистов одновременно с роспуском милиции и большого совета рушился. Твердолобые фашисты дезавуировали в 1921 году его пакт о примирении с социалистами, но он не собирался отказываться от этой идеи, хотя в октябре
1922 года приглашенные им на высокие посты представители левого крыла Луиджи Эйнауди и Луиджи Альбертини отказались от предложения. Муссолини понимал, что для эффективного управления государством ему нужны социалисты. Теперь же, после выступления Маттеотти, ему было бы чрезвычайно трудно убедить партийных экстремистов в необходимости привлечения социалистов к работе кабинета министров. Да и социалисты, получившие новые подтверждения террора фашистов, вряд ли пойдут на компромисс.
Звонок в руках де Николы трезвонил без умолку, а в отдаленных уголках палаты фашисты и социалисты начали между собой драку, нанося удары кулаками и ногами и пытаясь руками душить своих противников.
– Уважаемые коллеги, прошу занять свои места, – взывал к ним де Никола.
Боясь крови, он обратился затем к Маттеотти:
