Второй попытался достать меня ударом в лицо. Остальные уже подходили с флангов, чтобы скрутить. Я легко поднырнул под джеб, оказавшись за спиной ударившего, врезал ему пяткой под колено. Ноги охранника подогнулись, и он упал, смешно щелнкулся лбом о железную печку, что стояла в центре шатра. Отправленный в накаут, завалился рядом и почему-то машинально обнял печную ножку.
Следующий напал широкими мужицкими ударами. Довольно неумелыми. Первый я пропустил перед собой, под второй поднырнул и одновременно врезал, что есть сил, левой парню в солнышко. Он, тут же обмяк. Ловя ртом воздух согнулся, и так, задницей кверху и упал.
Последний, низковатый, но крепкий, тоже ударил прямым. Я ушел в сторону и одновременно зажал его руку в захват. А потом бросил его через бедро. Парень громко хлопнул об ковер всем телом. Я же окончил дело быстрым ударом в солнышко. Воздух со свистом вышел из его легких, и парень захрипел, сжался в позу эмбриона.
– Все нужно делать самому, да?! – ворвался в шатер здоровенный лысый мужик.
Усатый, облитый чем-то зеленым, вбежал следом. Жижа смешно стекала с его мокрых вислых усов.
Лысый же, казалось, не удивился, осмотрев, как его охрана корчится на полу шатра, один из них пытается выбраться из раскладушки, а другой и вовсе парализован чарами.
Лысый мужчина, одетый в высокие, напоминающие верховые, белые брюки с синими лампасами и простую белую рубаху с подкатанными рукавами, некоторое время смотрел вокруг с каменным лицом. Потом уголки его узких губ поползли вверх. Наконец, лысый стал громко смеяться.
– Ваше Благородие, – сквозь смех сказал он, – ну вы даете!
Стоявший все это время в напряжении, с зажатым в руках проводником, я немного расслабился. Опустил острие, направленное на лысого.
– Че смотришь, – обратился он к усатому, – а еще гвардеец! Весь твой взвод проиграл врукопашную парню лет девятнадцати!
Да, изменения были видны всем. Семнадцать мне никто не давал.
– Так это… Ваше Величество, – оправдываясь, усатый стал мять в руках рукоять проводника, – солдаты подрасслабились в последние пару дней. Праздник жеж.
– Я тебе дам, праздник! – смеющийся мгновение назад лысый, тут же изменился в лице и заорал, – если бы этот молодец решил прикончить меня сегодня ночью, пока я сплю, я тебя уверяю, что прикончил бы, потому что на пути у него стояли бы вы! – он еще раз осмотрел с трудом поднимающуюся с пола охрану, – вернее, лежали! Все! Прочь с глаз долой! Потом поговорю с тобой, Степан. И вели Михаилу явиться в этот шатер, быстро!
– Виноват, Ваше Величество! Исполню, Ваше Величество!
Усатый забегал, стал страшно ругать подчиненных, пинками выгоняя их из нашего шатра. Они, схватив оцепеневшего, как предмет мебели, выбежали вон.
Перепуганные Стас, Вика и Тома выбрались из самой дальней от входа, Викиной комнатки.
– Вы явились в мой шатер без приглашения, – начал я, – напугали мою семью, а ваши люди пытались схватить меня. Я расцениваю это, как оскорбление.
Маленькие глаза лысого смотрели безэмоционально. Он громко засопел, потом проговорил:
– Мое имя князь Владислав Ефимович Сикорский, – гордо проговорил он, – мой дом, дом Сикорских, один из четырех домов, по чьей милости проходит данное мероприятие, – в следующее мгновение князь слегка склонил голову, – и я извиняюсь перед вашими домочадцами, Ваше Благородие. И перед вами тоже. Вы показали доблесть, с которой стоит считаться. Как ваша фамилия?
