– Майор! – гневно воскликнул Робер де Сезак.
– И обещаю – я буду лупцевать вас до тех пор, пока вы не согласитесь драться на дуэли, как и подобает дворянину.
– Давайте побыстрее с этим покончим! – воскликнул маркиз, побледнев от ярости. – Я к вашим услугам, господа.
Первым решил драться полковник.
Противники встали друг напротив друга. Робер де Сезак из вежливости отсалютовал врагу шпагой.
Сей старший офицер был довольно молод. Его открытое лицо, приятная бледность которого составляла разительный контраст с блестящими, густыми, коротко подстриженными черными волосами, было способно привести в восхищение не одного художника.
Ничто не в силах выразить энергию, которая плескалась в его больших черных глазах. Хорошо сложенный, шести футов пяти дюймов росту, с крепкими руками и ногами, он вполне мог бы послужить моделью для Геракла Фарнезе[1].
Его противник, напротив, был маленького роста, худощав, но при этом дьявольски ловок.
Майор привел в соприкосновение клинки их шпаг, резко отошел на два шага назад и сказал:
– Начинайте, господа, и выполните свой долг.
В воздухе будто сверкнула молния. Полковник отклонил голову влево и улыбнулся.
Маркиз не удержался от проклятия. Только что ему не удался излюбленный выпад, который впервые в его жизни сумел отбить противник.
– Эге… – протянул вполголоса один из секундантов Маталена. – В защите этот полковник ой как хорош.
Тем временем дуэлянты проявляли чудеса ловкости. Не успевал один из них сделать выпад, как другой его тут же парировал, обманные движения сменялись отходами и внезапными нападениями, сопровождавшимися звоном стали, на стороне каждого из противников были молодость, пыл и верная рука.
– Сударь, – не удержался от комплимента полковник, – а вы и в самом деле отменно фехтуете.
– Заметьте, первым молчание нарушил не я! – воскликнул маркиз.
Эту скупую фразу Матален произнес отрывистым, запыхавшимся голосом.
– Пропащий человек, – вздохнул полковник.
Монсегюр еле сдерживал себя. Пыл схватки не ослабевал ни на минуту. Маркиз, чувствуя перед собой сильного противника, решил действовать хитростью и обмануть искусного полковника с помощью какой-нибудь уловки.
Пока действующие лица и свидетели этого необычайного поединка были полностью поглощены перипетиями сражения, отвратительная цыганка, виденная нами на небольшой улочке, проскользнула в молодом сосняке, на опушке которого дуэлянты скрестили шпаги, предстала перед полковником и с дьявольской улыбкой на лице уставилась на него своими совиными глазами.
Вероятно, это странное видение взбудоражило Робера де Сезака. Этого мы точно сказать не можем. Полковник вдруг выпрямился во весь рост, взмахнул руками и с пронзенной грудью опрокинулся навзничь.
Из сосняка донесся раскат хохота.
– Двадцать пять миллионов медных труб! – взвыл майор Монсегюр, бросаясь полковнику на помощь. – Неужели этот желторотый птенец убил моего бедного Робера?
– Нужно послать за экипажем, – сказал хирург.
– Я займусь этим, майор, – ответил капитан, выступавший в роли секунданта.
Несколько мгновений спустя Робер де Сезак уже лежал на сиденье фиакра, а хирург осматривал его рану.
– Теперь моя очередь, господин маркиз, – произнес майор. – И если вы горите желанием поболтать, я вам разрешаю.
– Право, сударь, сейчас вы увидите, что после моих ударов оправиться невозможно, – ответил Матален, – даже если вы святой Георг собственной персоной.
