– Слушая все это фанфаронство, сударь, вас можно принять за гасконца. Вы нас обоих вызвали на дуэль…
– И готов продолжить поединок, на этот раз с вами.
– Тогда за дело!
После пары выпадов Матален начал понимать, что перед ним противник, еще более грозный, чем полковник, и на какой-то миг in petto[2] даже пожалел, что согласился возобновить дуэль.
Крупное тело этого колосса вдруг превратилось в шар, окруженный непробиваемым мулине в исполнении его шпаги.
– Мальчишка! – процедил сквозь зубы майор. – Ты сразил моего полковника ударом в грудь? Что ж, посмотрим, кто кого теперь.
От защиты Монсегюр резко перешел к атаке и стал наносить удар за ударом.
Матален, теснимый противником, с трудом отбивался.
Вдруг Монсегюр отпрыгнул назад и опустил шпагу, увидев цыганку, которая устремила на него свой взгляд, сопровождая его сардонической улыбкой.
– Прошу прощения, господин маркиз, – сказал он, – а эта ведьма за вашей спиной тоже входит в арсенал средств, которые вы используете, чтобы убивать своих противников?
Матален оглянулся и побледнел.
– Гоните ее! – воскликнул он.
Старуха исчезла и поединок возобновился с новой силой. Но и на этот раз, несмотря на все его умение, рана была нанесена майору. Шпага маркиза вошла ему в грудь, офицер покачнулся.
Несмотря на это, Монсегюр сделал над собой усилие, шагнул вперед, побледнев как полотно, и сказал:
– Если мне не суждено умереть, господин маркиз, вы окажете мне честь встретиться вновь.
– Когда вам будет угодно, майор, – ответствовал Матален.
Но его ответа Монсегюр не услышал – за несколько мгновений до этого колосс рухнул на землю и его крупное тело без признаков жизни теперь лежало на утоптанной каблуками земле.
Вновь послышался пронзительный раскат хохота, а над зарослями ежевики мелькнула копна нечесаных седых волос мерзкой ведьмы.
В тот же день, когда маркиз де Матален в семь часов вечера вернулся домой, чтобы поужинать – в те времена ужинать было принято с семи до восьми, а обедать с двенадцати до часу – слуга сообщил, что с ним желает говорить какая-то старуха.
Матален, незадолго до этого поручивший некое гнусное дельце одной еще более гнусной мегере, решил, что это она, и приказал ввести старуху.
Но это было ошибкой, вместо сообщницы, которую он ждал, вошла другая старуха – вначале он ее не узнал, но, присмотревшись внимательнее, прекрасно понял, кто перед ним.
– Что тебе от меня надо, ведьма? – воскликнул маркиз.
То была та самая дикая женщина, которая утром во время поединка несколько раз заявила о своем присутствии и омерзительным смехом напугала секундантов.
– Ой-ой-ой! – ухмыльнулась она. – Значит, вы, маркиз, меня узнали?
– Возможно, – ответил Матален. – Хотя мы с вами незнакомы.
– Это не мешает вам поставить за мое здравие небольшую свечечку.
– Что вы имеете в виду?
– Можно даже сказать, хорошую, полноценную восковую свечу, – гнула свое цыганка.
– Да кто вы такая, в конце концов? – властно спросил маркиз.
– Меня зовут Меротт, я нищенка. Эти двое господ сегодня утром были сильнее вас. Особенно второй, старик, вам угрожала страшная опасность…
– Не преувеличивайте, – ответил маркиз, пожимая плечами.
– По крайней мере, я не позволила ему воспользоваться своими преимуществами и без меня, маркиз, вы бы уже были покойником.
– Без вас?
– Да, без меня. Если бы я не появилась и не вперила в каждого из них свой взгляд, под которым опускают глаза даже самые отъявленные наглецы, он бы проткнул вас своей шпагой и с моим маленьким маркизом де Маталеном было бы покончено.
