– Значит, иссякаешь... – мой голос предательски дрогнул.
– Это неизбежно, – сумеречный отстраненно смотрел в окно на причудливые водяные узоры.
– А как же... – я замялась, подбирая слова. – А мы как?..
Каким станет мир, если Шхал из него уйдет? Я не знала... и не хотела узнавать. Но от понимания стало грустно... и больно. Казалось, моей голове больше не о чем болеть, хватает хлопот с Эйриновыми загадками, Ариштанаром да опасностью, нависшей над родом, но...
– Не переживай, – небрежно отмахнулся Шхалар, – ты одна не останешься. Всегда найдется тот, кто будет тебя выручать. Те же рыжие помогут или твой раскроенный. Или думать наконец начнешь.
А вот назло тебе возьму и не обижусь...
– Ой, дура-а-ак, – протянула я и отодвинула стул, выбираясь из-под стола. – Я же не поэтому... Ты же не чужой мне... И нам всем. Ты же часть семьи давно. И как не переживать, когда с тобой такое происходит?..
Одно мгновение глаза в глаза, и сумеречный улыбнулся. Едва заметно, уголками губ, но улыбка прогнала из его глаз усталость. Он отодвинул стул и сел, снова уставившись на листы сшивки. Я тоже села. И, помедлив, осторожно спросила:
– А ты знаешь, что делать? Можно это перебороть?.. Можно же не иссякнуть, а переродиться...
– Можно, – кивнул Шхалар, – и я об этом думал. И недавно связался с гильдией тьмы и жду от них ответа. Последний человек-источник был магом мрака, а темные – запасливые и умеют хранить знания. Наверняка у них есть нужные сведения.
– Но, Шхал... – я запнулась. – Темные... Они же ничего просто так не делают. Они же такую цену запросят, что ты всю оставшуюся жизнь на них пахать будешь.
– Значит, буду, – отрезал он.
За окном сверкнуло, и сердито пророкотал гром. Гроза не утихала, похоже, собираясь утопить и городок, и ущелье в мутных потоках бесконечного дождя. Я прислушалась к шороху водяных струй, невидяще посмотрела на стол и... вспомнила. Как же неожиданно судьба иногда переплетает чужие пути, не устаю этому удивляться...
– А я могу помочь, – и улыбнулась. – Близнецы рыжие, мои духи, – они же прямые потомки последнего темного источника. Помнишь, в пустоши они тебя обсуждали и сказали, что их отец был тем самым источником? Хочешь, я вас познакомлю?
– Это те двое, с холма? – уточнил сумеречный, глянув на меня искоса.
– Да, они самые.
Шхалар откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Помолчал, прикрыл сизые глаза и пробормотал:
– Потом. Ты чем-то заняться хотела? Мешать не буду.
Я кивнула. Потом – так потом... И сосредоточилась на деле. Перечитала предсказание, потерла кончик носа, но опять отвлекалась от насущного. На сей раз – услышав ветер. Он вернулся. Настойчиво постучался в дверь, предлагая выйти, уводя за собой. Я привычно сунула сшивку и кружку в поясной карман и решительно встала, направившись к двери.
– Яссмилина, ты куда?
Я распахнула дверь. Ледяная морось, растворенная в порывах шквального ветра, ударила в лицо, и запах влажной свежести после духоты чайной вскружил голову, а зов явственнее зазвучал в ушах.
– Яссмилина!
– Он зовет, – ответила тихо, цепляясь за дверную ручку. – Шхал, он так зовет... Я пойду.
И мощный порыв подхватил меня, унося вдаль – туда, где чернели неприступные скалы ущелья, а я растворилась в потоке ветра, сливаясь с ним, становясь единым целым. Проходя там, где не пройти обычному человеку. Проскальзывая воздушной змейкой в мелкие скальные трещины. Стремясь увидеть то, что хотел показать ветер. И единственное, что смущало, – это непривычная тяжесть, замедляющая полет и стесняющая движение.
