– Тут другая ситуация, поверьте мне. Папирус не представляет ценности для кладоискателей. Но почему вы про него спросили?
– Его украли.
– Украли? Хм, – Оболенцев закинул ногу на ногу, задумавшись на пару секунд, – это странно. Да. Не знаю, кому бы он мог понадобиться. Точнее, папирус, конечно, представляет собой превосходный образец древнеегипетского культурного наследия, но чтобы красть…
– Могу я узнать, за какую сумму Дорофеев его приобрёл? Вы в курсе?
– Кажется, около ста тысяч рублей.
– Немало.
– Но и не много для антикварных ценностей. Как правило, я имею дело с более дорогими вещами.
– Я понял. Но всё-таки, если предположить, что кто-то захотел его украсть. Как думаете, кому папирус мог понадобиться?
Оболенцев пожал плечами.
– Даже и не знаю. Проще было договориться о покупке, как мне кажется.
– А кому Дорофеев собирался продать реликвию?
– Валера нашёл покупателя? Не знал об этом.
– Да, дочь сказала, что в субботу он планировал встретиться с кем-то по поводу продажи.
– Я не в курсе.
– А среди его коллекции есть действительно ценные книги?
– Нет. Ничего дороже пары десятков тысяч не припомню. Да и потом, что книги, что папирус, если их украсть, то продавать опять-таки только через ограниченный круг, понимаете?
– Понимаю. Когда вы виделись с покойным последний раз?
– Кажется… на прошлой неделе. Мы ходили в ресторан.
– В какой?
– В ЦДЛ, на Большой Никитской.
– Судя по всему, Дорофеев часто там бывал. Видел снимки в его кабинете из этого заведения.
– Да-да, он действительно туда часто ходил.
– Ну ясно.
– Надеюсь, вы разберётесь в том, что случилось с Валерой?
– Да.
– Я буду организовывать похороны. Об этом и хотел, собственно, поговорить. Рая сейчас не в состоянии. Вы не могли бы дать мне знать, когда можно будет забрать тело?
– Конечно. С этим проволочек не будет. Пару дней, пока будут проводить вскрытие.
– Спасибо.
– Я позвоню.
– Буду благодарен.
Глава 17. Москва. Пятница. 13:55
Седьмая сидела на веранде кафе в центре города, где столики были поставлены так плотно, что официанты с трудом между ними протискивались, разнося заказы.
Гудел обеденный полдень, и Альбина разглядывала людей вокруг, попивая холодный рислинг.
Справа от неё громко смеялись две девушки, одетые в короткие топы и широкие джинсы с завышенной талией. Обе молоды, стройны и очень похожи друг на друга, словно сёстры. Периодически они делали селфи, после чего начинали разглядывать получившиеся снимки и обсуждать, какой наиболее удачный и подходит для соцсетей.
Альбина усмехнулась и перевела взгляд на молодых мужчин за столиком напротив. Они вальяжно попивали кофе, обсуждая какие-то мероприятия, где выступали, и делились опытом: как держать внимание публики в зале, с чего начинать презентации, какие «крючки» использовать в речи, чтобы зацепить аудиторию, и какие тренинги личностного роста необходимо посетить для дальнейшего развития.
Седьмая глотнула вина и посмотрела на одинокую женщину слева. Ей явно лет за пятьдесят, но выглядела дама очень ухоженно: красивые гладкие волосы, ровный цвет лица, румяна, накрашенные губы, маникюр. На ней была белая блузка, в вырезе которой поблёскивали бусы, поверх накинут чёрный пиджак из ткани букле, а рядом на стуле Альбина заметила красивую дорогую сумку из кожи питона. Женщина, как и Седьмая, сидела с бокалом вина, разглядывая прохожих.
Наверное, она сама смотрится так же одиноко, как эта дама, – неожиданно пришло в голову Альбине. В её жизни сейчас ничего, кроме Ордена.
